II. ПОБУЖДЕНИЯ К ИСПОВЕДАНИЮ ОБЕТОВ

     Основываясь на Божественном учении и примере Иисуса Христа и Апостолов, ревностнейшие подвижники благочестия во все времена добровольно вступали на поприще высшего самоотвержения с исповеданием обетов девства, нестяжательности и послушания, будучи побуждаемы к сему или страхом вечного мучения грешников, или желанием удобнее достигнуть высшего духовного совершенства и вернее получить Царство Небесное, или горячей любовью к Богу.

     Иной подвижник благочестия вступает в подвиг самоотвержения по страху погибели. Глубоко почувствовав свою греховность, сознавая преобладание над собой порочных наклонностей, и то, что с каждым днем увеличивается его виновность и безответность пред правосудием Божиим, он как грешник страшится вечной погибели, и желает спастись. Но с одной стороны, не находит в себе достаточных сил и искусства, даже при содействии благодати Божией, истребить в себе преобладающий грех, загладить свою виновность и угодить Богу; с другой стороны, видит всю трудность спасения, по причине бесчисленных препятствий в мире, от соблазнов, от плотских уз, связывающих его по рукам и по ногам, от житейских забот, которые при его немощи только тяготят его душу, усиливают в нем греховные наклонности, и рано или поздно, но неизбежно, доведут его до ада. Посему грешник решается распять свою плоть со страстьми и похотьми, - распять себе мир, и себя миру, чтобы отрешением от мира и от плотских уз устранить препятствия ко спасению, отрешением же от житейских сует и забот тем удобнее избавиться от владычества греха (Рим. 6, 7), сократив для себя поводы к чувственным греховным влечениям. Он отказывается даже от собственной воли, всецело предоставляя себя в волю Божию, предается произвольным страданиям и скорбям, чтобы тем, хотя сколько-нибудь, удовлетворить правосудию Божию за прежние свои грехи, и преклонить Бога на милость. Отречением от себя самого и от мира посвящая себя Богу, всецело жертвуя Ему собой, в торжественном исповедании обетов подвижник предает себя, так сказать, в руки Божии, чтобы всецелым усвоением себя Богу усвоить себе его силу, дабы вся возмогать о укрепляющем Иисусе Христе (Флп. 4, 15); и только таким образом успокаивается в надежде на Бога, что, по Его благодати, достигнет вечного спасения, когда предаст себя и все дело спасения своего на волю Божию, говоря по наставлению Макария Великого: "Господи, делай со мной, что угодно Тебе, только помилуй и спаси меня, как знаешь"! (Чет. Мин. 19 января). Иной подвижник благочестия вступает на поприще самоотвержения по желанию удобнее достигнуть высшего нравственного совершенства и вернее получить Царство Небесное. Слово Божие свидетельствует, что настоящая земная жизнь наша, по Апостолу (Иак. 4, 14), есть не больше, как пар, на малое время являющийся и потом исчезающий, или как сон, который пройдет, и мы рано ли, поздно ли, но непременно должны будем и поневоле оставить все земное по ту сторону гроба (1 Тим. 6, 7-8). Оно учит также, что невозможно служить вместе Богу и мамоне (Мф. 6, 24), - нельзя совместить наслаждения земными удовольствиями с получением благ небесных; притом же блага земные не только скоропреходящи и совершенно ничтожны в сравнении с небесными, но даже ядовиты и гибельны для наслаждающихся оными. Посему подвижник благочестия решается оставить все земное, отрешиться от всех нужд и забот мирских, чтобы свободнее и с большим успехом заняться удовлетворением потребностям духовным, чтобы отвержением благ временных, земных удобнее искупить блага вечные; добровольно подвергает себя лишениям, трудам и скорбям, чтобы трудными подвигами самоотвержения соделать себя сколько-либо достойным жизни лучшей, блаженной на небе.

     Иной подвижник благочестия, пламенея чистой любовью к Богу, поставляет для себя высшим единственным благом служить и благоугождать Богу святою жизнью. Постоянно возрастая в любви, он в деятельном благоугождении Богу не ограничивается общими для всех правилами деятельности и предписаниями закона, данными всем вообще, - не довольствуется обыкновенными подвигами благочестия; но, по сильной ревности и пламенной любви к своему Спасителю, со всей крепостью сил старается служить и благоугождать Ему высшими подвигами благочестия, сколько достанет его сил, даже в такой мере, в какой не обязывается к тому положительным законом. Ибо свойство любви к Богу таково, что, преисполнив собой сердце христианина, она заставляет его забыть и себя и все земное, вовсе отрешиться от уз чувственности, всего себя и все свои блага принести Богу в жертву для свободного и благоприятного служения Ему.

Цель обетов

     Подвижник благочестия, вступив на поприще самоотвержения, и дав обет служить Богу всем существом своим, главной задачей предполагаемых по обету подвигов монашества поставляет: 1) распять свою плоть со страстьми и похотьми, чувственность подчинить духу, самолюбие со всеми его порождениями - страстями покорить закону духовному; очистить, обновить в себе помраченный грехом образ Божий, украсить его теми цветами добродетелей, какие видит в Первообразе Иисусе Христе; 2) потом возвышать дух постоянным Богомыслием и достойно приготовлять бессмертное свое существо к вечному единению с Богом в Царстве Небесном. Вот главная задача всей подвижнической деятельности и высшая цель ее! [12]

     Авва Исаак Египетский говорит: "Цель монаха и совершенство сердца состоит в непрестанном и неразвлекаемом пребывании в молитве, и, сколько возможно для человека, в непоколебимом спокойствии духа и всегдашней чистоте. Для достижения сего мы имеем нужду в телесных трудах, сокрушении духа и прочих добродетелях. Между тем и другим есть неразрывная связь. Ибо как без добродетелей нельзя приобрести постоянной, совершенной чистоты молитвы, так и добродетели без постоянства молитвы не могут достигнуть совершенства" (Cassian. collat. IX. c. 2) .

     Основою подвижничества должно быть смирение [13], а душой всех подвигов благочестия должна быть любовь, и концом всех выспренних стремлений духа - непрестанное возрастание в любви к Богу и ближним. Ибо любовь имеет высшую цену пред всеми прочими добродетелями по своему достоинству. Любовь, по учению Св. Писания, есть первая и большая заповедь (Мф. 22, 38), сущность закона (Мф. 22, 40. Рим. 13, 8.10), совокупность, верх духовного совершенства (Кол. 3, 14). Без любви, никогда не престающей, все прочие добродетели и духовные дары не имеют полной цены (1 Кор. 13, 1-3), как средства без цели; потому что высшее совершенство человека состоит в любви. Ибо совершенство вообще всякого существа состоит в том, чтобы достигнуть последней своей цели; цель же человека есть Бог; а одна любовь преимущественно соединяет человека с Богом, потому что сам Бог есть любовь по преимуществу, и только пребывали в любви в Боге пребывает, и Бог в нем пребывает (1 Ин. 4, 16). Поелику же Бог есть Существо беспредельно совершенное, достойное и любви беспредельной, то любовь к Богу должна быть, сколько возможно, совершенна во всех отношениях, - должна быть развита до высшей степени по чистоте, обширности и силе.

     Любовь к Богу должна быть чистая, без всяких побуждений самолюбия и земных целей; Бога должно любить для самого Бога.

     По обширности своей деятельности любовь к Богу должна обнимать все силы души и оживотворять их, как научает Иисус Христос: возлюбиши Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем умом твоим, и всею крепостию твоею (Мк. 12, 30). Итак, если любовь к Богу, по учению Иисуса Христа, должна занимать всю душу, управлять сердцем и господствовать над всеми силами человека, то она должна обнаруживаться сообразно со свойством каждой его силы. Кто любит Бога больше всего, у того ум всегда стремится к познанию вечной истины, созерцанию Бога, воля - к подражанию Божественной святости, сердце - к Божественной лепоте и к единению с источником блаженства.

     По силе своей действенности любовь, объемля и управляя всеми силами души, имеет такое владычество над существом человека, что заставляет его и мыслить только о Боге (Пс. 43, 2), и желать единственно Бога (Пс. 41, 2. 3), услаждаться одним Богом (Пс. 72, 25), жить и дышать только Богом (Гал. 2, 20); и потому возводит его до такой степени совершенства, что все его мысли и расположения, намерения и действия соделываются отпечатком жизни Божественной, образом Божественной истины, святости, блага и лепоты. На такой высокой степени своего развития любовь к Богу делает нас готовыми охотно жертвовать для Бога всеми нашими благами, нашим временем, нашею свободой и самой жизнью, даже забыть себя и свои отношения к земным вещам, ко всему временному, чтобы тем совершеннее жить для Бога, быть чистым орудием воли Божией, совершенным органом жизни Божественной, и жить в Боге так, чтобы можно было взывать с Апостолом: живу не ктому аз, но живет во мне Христос (Гал. 2, 20) [14].

Причина освящения обетами не других, а сих именно добродетелей, - девства, нестяжательности и послушания

     Для достижения сей-то цели - высшего усовершенствования в любви к Богу, как удобнейшие средства, служат сии три добродетели: девство, нестяжательность и послушание. Как же именно ведут к сему? - Чтобы любить Бога в совершенстве, должно устранить все препятствия к сему и всего себя совершенно предать Богу.

     Для преуспеяния в чистой любви к Богу главным препятствием в нашей растленной природе бывают самолюбие и тройственная похоть: похоть плоти или сластолюбие, похоть очей или корыстолюбие, и гордость житейская. Самолюбие было главной причиной и преслушания заповеди Божией Адамом и Евой, и глубокого нравственного падения их, а вместе с ними и всего рода человеческого. Каким же образом? Объясним это.

     Высота нравственного совершенства в первосозданном человеке зависела от хранения союза с Богом. Союз человека с Богом состоял в совершенном, всецелом стремлении к Богу всех душевных его сил: ума, воли и сердца к Божественной истине, добру и святости, лепоте и блаженству. Ибо человек, созданный по образу Божию, по необходимому закону естества, должен стремиться к Богу - своему Первообразу и источнику жизни и блаженства, и в тесном общении с Ним просвещаться Божественной истиной, приближаться к Божественной святости, украшаться Божественными лепотами. Как растение тогда только может расти, когда открыто для солнца и беспрепятственно восприемлет от него животворную силу света и теплоты; в противном же случае оно истощается в жизненности и засыхает, как и человек, пока всеми силами своего существа стремился к Богу - Солнцу правды - от Него воспринимал высшее озарение и животворную силу, и тем просвещался, укреплялся в деятельности, возрастал в совершенстве - а с сим вместе хранил и союз свой с Богом преданностью, покорностью воле Божией в соблюдении данной ему заповеди - не вкушать плода от древа познания добра и зла. Но как скоро, по обольщению змия, который обещал человеку, что чрез вкушение запрещенного плода достигнет он обожения, человек отвратил взор свой от Бога и обратил его на себя, пожелал сделаться всеведущим - Богом, захотел жить и действовать самостоятельно, ни от кого независимо, с первым возникновением сего пожелания уклонился он от безусловной веры словам Божиим (Быт. 2, 17), от преданности и послушания воле Божией, - и преступив заповедь Божию, прервал союз свой с Богом. За сим последовало превратное направление всех сил человека: ума, воли и сердца; человек устремил их уже не к Богу, но к самому себе и к чувственности. Духовные силы человека, из высшей духовной области ниспав в чувственность и соединившись с низшими наклонностями чувственной природы его, так сказать, оземленились: вместо наслаждения Божественными лепотами сердце стало искать себе наслаждения в чувственных удовольствиях - в удовлетворении плотских потребностей; и при неумеренности сего стремления возобладала человеком похоть плоти; воля, вместо уподобления Божественной святости, преуспеяния в Богоподобных совершенствах и обогащения дарами духовными, устремилась к снисканию благ земных, сокровищ тленных, и поработилась похоти очей; ум уклонился от единственного созерцания единой Божественной истины в множественность собственных помыслов, или, по выражению Премудрого, взыскал помыслов многих (Еккл. 7, 30) и впал в кичливую мечтательность о собственном многоведении, или в гордость житейскую (1 Ин. 2, 16). Это видно и из истории обольщения первых людей змием, и последовавшего за ним падения. По сказанию Моисея (Быт. гл. 3), змий сказал жене: "Если вкусите от плода древа познания добра и зла, то отверзутся очи ваши, и вы будете как Боги, знающие добро и зло". Обольщенной жене, пожелавшей такого всеведения, показалось, что это дерево добро в снедь: вот похоть плотская! - угодно очима видеть и красно есть: вот похоть очей! - вожделенно и потому, что дает познание: вот гордость житейская! Потом жена взяла запрещенный плод, ела и дала мужу. Таким образом, первые люди, преступив заповедь Божию, пали, и за преслушание изгнаны из рая. Прервав свое общение с Богом, первосозданные от присносущного света ниспали в бездну мрака - греха и смерти, охладели в любви к Богу и всю любовь обратили на себя. Вот откуда самолюбие - неумеренное, излишнее самоискательство, обнаружившееся в уме мечтанием кичливого многоведения, в сердце - желанием наслаждаться без рассуждения чувственными удовольствиями, в воле - стремлением к обладанию благами видимыми, или, по выражению Ап. Иоанна, в похоти плоти, похоти очей и гордости житейской! (1 Ин. 2, 16). Сия похоть, зачавши, рождает действительный грех в различных видах (Иак. 1, 14-15), грех же соделанный рождает смерть. Таким образом, самолюбие и тройственная похоть влекут человека от Бога к земле, привязывают к чувственности до огрубелости духа и совершенного охлаждения в сердце любви к Богу, не попускают возноситься к небу, приближаться, соединяться с Богом, и служат источником всех зол - болезней души и тела, и всех гибельных их следствий - телесной и духовной, временной и вечной смерти рода человеческого.

     И по опытному наблюдению подвижников благочестия, самолюбие есть корень всех зол, главный источник, из которого проистекают все грехи тремя потоками: гордостью, сластолюбием и корыстолюбием [15].

     Посему, чтобы выйти из сени смертной, от области сатанины обратиться к Богу и посредством любви соединиться с Ним, очевидно, необходимо самоотвержение - отречение от себя самого и отрешение от чувственности, необходимо подавить в себе самолюбие, положить твердый оплот потокам зла: гордости, сластолюбию и корыстолюбию, и совершенно предать себя Богу, воле Божией, всецелым пожертвованием себя Богу возрастить в себе любовь, соединяющую человека с Богом. А твердыми оплотами для преграждения потоков зла и истребления самолюбия служат сии три добродетели: девство, нестяжательность и послушание. Целомудрие девства служит оплотом против похоти плоти или сластолюбия, нестяжательность - против похоти очей или корыстолюбия, а послушание - против гордости. "Как Адам, - говорит св. Афанасий Великий, - за ядение и преслушание изгнан из рая: так тот, кто желает опять войти в рай, входит в оный постом и послушанием" [16].

     То же говорит и блаженный Каллист, Патриарх Константинопольский: "Что было виною сокрушения и мертвенности, тогда как в начале мы сотворены были не такими? И что причиной обновления и бессмертия? Находим виной первого, т. е. тления, своеверие первого Адама, своечиние и непокорность, от которых произошло преступление заповеди Божией; а причиной второго, т. е. нетления - единохотение и повиновение Своему Отцу второго Адама, Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа. Аз бо, говорит Он, от Себе не глаголах: но пославый Мя Отец, Той Мне заповедь даде, что реку и что возглаголю (Ин. 12, 49-50). Итак, как в праотце и его потомках корень всех зол есть превозношение: так в новом Богочеловеке Иисусе Христе и желающих жить подобно Ему, начало, источник и основание всех благ есть смирение. Некоторые из мудрых говорили, что противное противным врачуется. Итак, поелику виною всех зол есть непокорность и кичливость, а причиной благ - повиновение и сокрушение: то желающему жить безгрешно надлежит жить в повиновении у искусного Отца" (Доброт. гл. 15, ч. 2).

     Итак, обеты девства, нестяжательности и послушания, как, с одной стороны, заграждают потоки зла, так, с другой, - служат проводниками добра, прямым путем к духовному совершенству, к преуспеянию в чистой любви к Богу и ближним. А свойство совершенной любви к Богу требует полного самоотвержения - отречения от себя самого и от всего принадлежащего человеку, также совершенной, всецелой преданности Богу. А это и совершается сими тремя обетами. Ибо всего себя человек предает Богу, когда предает Ему и душу, и тело, и все, принадлежащее ему. Предает же душу обетом послушания, тело - обетом целомудрия, девства, и принадлежащее ему - обетом нестяжательности. Таким образом, сии обеты девства, нестяжательности и послушания служат средствами к очищению от страстей и пороков, к достижению высшего духовного совершенства и единению с Богом [17].

     Но чтобы яснее видеть, сколько сии обеты, как средства, могут возводить на высшую степень совершенства, и знать, как должно пользоваться сими средствами с успехом, - на основании учения и опытов жизни великих подвижников благочестия нужно составить образец, до которого должно восходить деятельное исполнение сих обетов. Для сего нужно рассмотреть содержание, объем и предел обетов: девства, нестяжательности и послушания.