© журнал "Русский инок", Джорданвилль, США РУССКИЙ ИНОК №10 МАЙ 1912 ОГЛАВЛЕНИЕ ИЗ ТВОРЕНИЙ СВЯТЫХ ОТЦОВ Объяснение некоторых изречений св. Антония Великого, сделанное после его смерти одним старцем ИЗ СОВРЕМЕННЫХ ПОДВИЖНИКОВ И УЧИТЕЛЕЙ ИНОЧЕСТВА Уроки иноческой жизни по руководству епископа Игнатия (Брянчанинова) На память священнослужителям ВЫПИСКИ ИСТОРИЯ Видения преподобного Пахомия Великого МОНАШЕСКАЯ ЛИРА К себе самому Житейская буря О, проснись же, душа! Радуйтесь! Св. Гора Почаевская Венок на дорогую могилу незабвенного старца Валаамского иеросхимонаха Отца Антипы ИНОЧЕСКОЕ ПОУЧЕНИЕ Послание блаженного Симона к иноку Печерского монастыря, его духовному другу, Поликарпу ИЗ ЖИЗНИ СОВРЕМЕННЫХ ИНОКОВ Иван Семенович Шапошников, рясофорный послушник Нило-Сорской пустыни Иеросхимонах Иоанн ПО СВЯТЫМ ОБИТЕЛЯМ † Иеросхимонах Антипа РАСПОРЯЖЕНИЯ ЦЕРКОВНОЙ ВЛАСТИ ПО МОНАСТЫРЯМ ОТЗЫВЫ О КНИГАХ ИЗ ТВОРЕНИЙ СВЯТЫХ ОТЦОВ Объяснение некоторых изречений св. Антония Великого, сделанное после его смерти одним старцем (Выборки из 1-го тома Русского Добротолюбия) Вопрос монахов: Как должно понять слово святого аввы Антония, которое он сказал ученику своему Павлу, когда тот, оставя мир, просился жить при нем: если хочешь быть монахом, ступай в монастырь, где много братий, которые могут поддерживать твою слабость? Ответ старца: Из этого научаемся, что мы должны принимать в монастырь и стариков немощных, больных, слепых и расслабленных, должны и любить их, когда они с радостью и усердием посвящают себя стяжанию добродетелей; хотя по немощам своим и не могут поднимать всех трудов. Потому немалого укора достойны те настоятели монастырей, которые не принимают немощных стариков, хотя известно, что они очень добрых нравов, а принимают охотно крепких юношей для исполнения разных треб по монастырю и для посылок, хотя они дерзки и бесстыжи. Таких настоятелей блаженный истолкователь строго обличает в книге О совершенстве управления (обителей), говоря: они позволяют ученикам своим оставаться нерадивым в делах добродетели; а к делам телесным и мирским сильно побуждают их. Тем, которые приняли монашество, чтобы прилежать добродетелям, они не дают отдыха и покоя от мирских дел, непрестанно заставляя исполнять их; и укоряют их, бранят, осмеивают, осуждают, если когда они не с особенною поспешностью исполняют порученное им дело по немощи ли то, или иногда по ослаблению усердия, хотя бы они очень были заботливы и усердны в делах духовных; напротив, великими похвалами превозносят тех, которые весь труд и заботу обращают на мирские дела, хотя они преленивы на стяжание добродетелей. И это трудолюбие происходит у них не от добродетели послушания, а оттого, что они любят заниматься мирским. Но что всего хуже, - ленивы ли они или старательны, их имеют как рабов. Авва же Пимен сказал: если из трех киновитов один прекрасно безмолвствует, другой болен, но благодарит Бога, а третий охотно исполняет послушание - то все они в одном состоят подвиге. Этими словами показал святой сей, что в монастырь, где собраны многие киновиты, должны быть не одни крепкие телом, нужные для исправления разных послушаний, но и немощные братия, предающие себя непрестанному безмолвию: иначе суетен весь труд их. Вопрос: Что значит сказанное аввою Антонием: как извлеченные из воды рыбы умирают, так случается и с монахом, который долго промедливает вне келлии своей? Каким образом монах умирает подобно рыбе? Ответ: Жизнь души стоит в непрестанном любительном богомыслии, которое достойно именоваться жизнью души, обнимая и соединяя в себе ум и сердце. Итак, если монах будет толкаться по городам, то, развлекаясь видением и разговорами, он лишается духовной жизни и умирает, потому что он отводится от Бога и забывает Его, и изгоняет из сердца своего любовь к Христу, которую стяжал себе многими трудами, когда безмолвствовал в келлии. Сверх того, расслабляется в нем любовь к лишениям и притрудностям, и он предается упокоению плоти и удовольствиям, - и возмущается чистота сердца его, по причине мятущегося движения образов, которые входят и выходят чрез чувства (зрения, слуха, осязания, вкуса и обоняния) и чрез слово; это же все наводит его тогда на блуд и другие страсти, кои суть истинная смерть и погибель монаха. Итак, хорошо сказал блаженный Антоний: как умирают рыбы, извлеченные на сушу, так умирает монах, который, оставляя келлию, проводит время в городах и селениях. Вопрос: Пришли некогда братия к авве Антонию и сказали ему: дай нам заповедь, которую мы могли бы исполнять. - Он говорит им: написано в Евангелии: если кто ударит тебя в одну ланиту, обрати к нему другую (Мф.5:39). Те отвечали ему: мы этого никак не можем исполнить. Старец сказал им: если вы не можете обращать другой ланиты, переносите терпеливо удар в одну. Они сказали: и это не можем делать. Он еще сказал им: если и этого не можете, по крайней мере не отвечайте ударами тому, кто вас ударит. Они сказали: и этого не можем делать. Тогда великий старец сказал ученику своему: приготовь братиям этим немного пищи, потому что они больны. Что значат эти слова святого отца? Ответ: Он хотел сказать, что с такими нечего делать, как покормить их и отпустить. Но как старец в заключение сказал: для вас нужна молитва; то можно думать, что под пищею он разумел молитвы старцев, как бы так говоря: если вы не можете ни того, ни этого, то нужна молитва о вас. Ибо как для больных потребна особая пища по слабости их желудка, который не может принимать всякого рода пищу, так и для вас, у которых мысль так немощна, что не может и малой части заповедей Господа нашего исполнять, нужно целение и врачевание душ, именно молитвы отцов, которые могли бы их вам испросить. Вопрос: Авва Антоний сказал: если подвизаемся подвигом добрым, должно нам крепко бояться и крайне смиряться пред Богом, чтобы Он, ведающий немощь нашу, покрывал нас десницею Своею и хранил; ибо если вознесемся гордостью, Он снимет покров Свой с нас - и мы погибнем. Какой смысл этого изречения блаженного? Ответ: Смиряться должны мы всегда, как во время теснот, скорбей и браней, так и во время мира и покоя от браней. Во всякое время имеем мы нужду в смирении, так как оно во время брани доставляет нам помощь и придает силы к поднятию тягости терпения, а во время мира и покоя от браней - защищает нас от гордости и удерживает от падений. Также по причине разленения нашего и пленяющего нас Богозабвения должны мы смиряться: ибо очевидная здесь немощь наша сама собою поведет к смирению и заставит отгонять всякую гордость. Бог не хочет, чтобы мы всегда находились в опасностях и тревогах; но по Своей благости и человеколюбию покрывает нас и прекращает брани страстей и свирепость демонов. Итак, если мы во время брани и подвига прибегаем к смирению ради опасности и затруднения, а во время спокойствия и безопасности от браней забываем Бога и возносимся гордостью; то Он, без сомнения, снимет с нас покров Свой, и мы погибнем в разорении и отчаянии. Почему нет времени, в которое не было бы нам потребно смирение, так как во всяком месте и во всех действиях мы, всеконечно, имеем в нем нужду. Вопрос: Св. авва Антоний сказал, что Бог не попускает диаволу наводить сильные брани на род сей, потому что он немощен. - Как это так? Ответ: Бог жалеет род сей: не попускает быть ему слишком тесниму от диавола, так как у нас недостаточны жар любви к Богу и ревность о добрых делах. Итак, диавол слабее нападает на нас - по причине нашей слабости и разленения. Вопрос: Авва Антоний сказал: потому мы не преуспеваем, что не знаем своей степени и своего чина и не понимаем, чего требует дело, к которому приступаем, но хотим достигнуть добродетели без труда. Почему, коль скоро встретим искушение на месте, в котором живем, переходим на другое, думая, что есть где-нибудь место, в котором нет диавола. Но кто познал, что есть брань, тот постоянно (везде) воинствует с Божию помощью; потому что Господь наш сказал: Царствие Божие внутрь вас есть (Лук.17: 21). - На что указывает Он сими словами? Ответ: Смысл его слов таков. Переходят с одного места на другое, чая найти место, где нет диавола; но, встречая искушения и там, куда перешли, удаляются в иное место. Но кто знает, что есть брань, тот борется с Божиею помощью там, где живет и не ищет другого места. Смысл же сказанного Господом нашим: Царствие Божие внутрь вас есть, - есть тот, что мы, монахи исшедшие из мира, взявшие крест свой по заповеди Господа нашего и Ему последовавшие, должны пребывать в одном месте и, заботясь единственно о спасении душ своих, (должны) переносить всякого рода встречающиеся там брани. По любви к Богу и ради исполнения воли Его, которое состоит в соблюдении Его заповедей, нам должно, где бы ни были, терпеливо переносить все брани и искушения, будут ли они от страстей или от демонов, или от людей. Но эти, неискусные в брани, не привыкшие сносить никакой тяготы, спешат в другие места, ожидая найти покой от брани и убежище от помыслов, переселяясь с одного места на другое и из одной страны в другую. Почему будем оставаться на своих местах, и, если нападет на нас брань или искушение, станем поститься, молиться, преклонять колена, бить себя в перси пред крестом Господа нашего, со слезами и болезнью сердечною прося себе у Него помощи и спасения: так как Он всегда присущ нам и обитает в нас, как написано: близ Господь сокрушенными сердцем, и смиренныя духом спасет (Пс.33:19), и как Сам Господь сказал: Царствие Божие внутрь вас есть (Лук.17:21), т.е Я в вас обитаю. Ибо Царствие Божие есть Христос, Который всегда в нас обитает. Блаженный Павел тоже говорит: не знаете ли, что Христос живет в вас? (1Кор.3:16) И не Он только живет в вас, но и мы в Нем пребываем, как Он Сам говорит: будите во Мне и Аз в вас (Ин.15:4). Итак, если мы в Боге обитаем и сами есмы жилище Ему, то не будем оставлять Господа нашего во время искушений, бед и браней и переселяясь инуды, не будем искать себе помощи и убежища от стран и мест, но на своих пребудем местах, умоляя Господа, в нас обитающего, подать нам помощь и избавить нас. При этом будем открывать свои помыслы отцам нашим и просить их молитв в помощь нам. Терпя на своих местах будем всегда прибегать к покрову Спасителя нашего, - и Он несомненно сделает нас победителями во всех бранях наших. ИЗ СОВРЕМЕННЫХ ПОДВИЖНИКОВ И УЧИТЕЛЕЙ ИНОЧЕСТВА Уроки иноческой жизни по руководству епископа Игнатия (Брянчанинова) О необходимости мужества при искушениях Источник мужества и непоколебимости в искушениях - вера в Бога. Борьба с возникающими страстями. Исповедь, как средство против греховных помыслов и ощущений. Постоянное бодрствование над собою. Стяжание трезвения. Телесные подвиги, как орудия для стяжания добродетелей. Плотская и душевная ревность. Иноку должно быть мужественну и непоколебиму при всех искушениях. Источником непоколебимости и силы, говорит преосвященный Игнатий, да будет вера в Бога, Которому мы предались в служение, Который - всемогущ. Малодушие и смущение рождаются от неверия; но только что подвижник прибегнет к вере, - малодушие и смущение исчезают, как тьма ночи от восшедшего солнца. "При возделывании сердца евангельскими заповедями извлекаются из него наружу все помышления и ощущения, от которых произрастает всякого рода грех, как извлекаются наружу корни плевел при перепахивании земли плугом, и таким образом, при постоянном и постепенном обнаружении, истребляются мало-помалу. Положим: возникнет в тебе внезапно блудная страсть - не смутись этим. Точно также: если возникнут гнев, памятозлобие, корыстолюбие, печаль - не смутись этим. Этому должно быть! Но лишь явится какая страсть, - нисколько немедля посекай ее евангельскими заповедями. Если не будешь поблажать страстям, - узришь умерщвление их. Если же будешь поблажать им, беседовать с ними, питать их в себе и услаждаться ими: то они умертвят тебя". "Против усиленного и учащенного нападения греховных помыслов и ощущений, то есть брани, нет лучшего оружия для новоначального, как исповедь. Диавол не терпит быть обнаруженным и объявленным: будучи обличен и объявлен, кидает свою добычу и уходит. "Трезвитеся, бодрствуйте, говорит святой апостол Петр, зане супостат ваш диавол, яко лев, рыкая, ходит иский кого поглотити, емуже противишеся тверди верою" (1Петр.5:8,9). "Будь подобно Херувиму, весь око, сказал Евфимий Великий иноку, подвергшемуся диавольскому искушению, ограждая себя отвсюду величайшею осторожностью: потому что ходишь посреди сетей" (Четьи Минеи, 20 января, житие пр. Евфимия Великого). "Трезвение или непрестанная молитвенная бдительность над собою, приобретается постепенно, стяжевается долгим временем и трудом; рождается преимущественно от внимательных чтения и молитвы, от навыка наблюдать за собою, бодрствовать, обдумывать каждое слово и дело, быть внимательным ко всем своим помыслам и ощущениям. Преподобный Варсонофий Великий и Иоанн Пророк преподали желающим проводить трезвенную, богоугодную жизнь превосходный совет деятельного трезвения. Они советовали пред каждым начинанием, то есть, пред вступлением в беседу или началом дела, возносить мысль к Богу с прошением от Него вразумления и помощи (Ответы 260, 261 и 583). "Надо, говорит епископ Игнатий, совершать путь земного странствования с величайшим вниманием и бодрствованием над собою: надо совершать его, непрестанно взывая к Богу молитвою о помощи". "Оградив себя от рассеянности и попечений, обратим внимание на наше тело, от которого трезвенность ума находится в полной зависимости. Каждый должен управлять своим телом с большим благоразумием, исследовав силы своего тела, так как тела человеческие по крепости своей и здоровью бесконечно различествуют между собою. Крепкому и здоровому телу свойственны пост и бдение: оно делается от них легче, доставляет уму особенную бодрость. Слабое тело должно подкреплять пищей и сном, сообразно требованию тела, но никак не до пресыщения. Пресыщение весьма вредно и для слабого тела: расслабляет его и сообщает ему восприимчивость к болезням. Как должно остерегаться от пресыщения, точно так должно остерегаться и от излишнего воздержания. Излишнее воздержание ослабляет тело, уничтожает в нем бодрость и свежесть, необходимый для трезвения, которое увядает и ослабевает в то время, когда телесные силы изнемогают и увядают. "Если понудишь немощное тело, сказал преподобный Исаак Сирский, на дела, превышающие его силы, то ввергаешь душу твою в сугубое омрачение, и доставляешь ей смущение (а не пособие). Но если предашь покою и праздности тело крепкое: то в душе, живущей в нем, усиливаются все страсти". "Телесные подвиги, поучает далее епископ Игнатий, необходимы для того, чтоб землю сердечную сделать способною к принятию духовных семян и к принесению духовных плодов, но если подвижник, имеющий пост, бдение и другие телесные подвиги небрежет о рассматривании себя и управлении собою при свете Евангелия, то таковый подвижник только обманывает себя, надеясь тщетно и ошибочно на подвиги; он не получит никакого духовного плода, не накопит духовного богатства". "Поэтому, дадим всю должную цену телесным подвигам, как орудиям, необходимым для стяжания добродетелей, и остережемся признать эти орудия добродетелями, чтоб не впасть в самообольщение и не лишиться духовного преуспеяния по причине ложного понятия о христианской деятельности". Епископ Игнатий предостерегает также иноков от плотской и душевной ревности, которая заключается в более или менее жестком осуждении и обличении ближних в их нравственных погрешностях и в погрешностях против церковного благочиния и чиноположения. "Обманутые ложным понятием о ревности, говорит он, неблагоразумные ревнители думают, предаваясь ей, подражать святым Отцам, забыв о себе, что они, ревнители, - не святые, а грешники. Если святые обличали согрешающих и нечестивых, то обличали по повелению Божию, по обязанности своей, по внушению Святого Духа, а не по внушению страстей своих и демонов. Неразумный ревнитель обличая согрешающего ближнего, всегда смущает его, никогда не приносит и не может принести пользы, нисколько не действует на грех. Напротив того, святые обличавшие по внушению Святого Духа всегда действовали исключительно на душевный недуг ближнего, милуя ближнего, исцеляя и спасая его. Святой Исаак Сирский говорит: "Не возненавидь грешного, потому что мы все грешны. Если ты ради Бога подвизаешься против него (грешника): то пролей о нем слезы. Для чего же ты и ненавидишь его? Возненавидь грехи его, а о нем помолись, и тем уподобишься Христу, Который не негодовал на грешников, но молился а них" (Слово 90). (До следующего №) Гефсиманский скит Инок Нектарий На память священнослужителям Духовник не может разрешать священнослужителя, который подвергнется несчастью пролить Св. Дары, - это дело Архиерея. В жизнеописании старца схиархимандрита Илиодора, подвизавшегося в Глинской пустыни, на стран. 198-201, мы читаем следующее: "При жизни старца Илиодора в Глинской пустыни жил на покое Архимандрит Т-н; сей последний однажды, совершая Божественную литургию, имел несчастье нечаянно пролить освященные дары. Подобный несчастный случай был еще с иеросхимонахом Н-м. Старец Илиодор многократно уговаривал их донести об этих невольных погрешностях архиерею, чтобы получить от него разрешение. Он доказывал им, что духовник не имеет власти разрешить этот грех, потому что он подлежит архиерейскому суду. Но они к прискорбию отнеслись к таковому убеждению легкомысленно. Полагаясь на разрешение, духовника, остались при своих убеждениях. По истечении некоторого времени, скончался из них один, а затем скоро и другой. Старец Илиодор, будучи уверен в их несчастном положении в загробной жизни, скорбел, воздыхал, сокрушался и молился за них, но всего этого считал не достаточным для подаяния помощи связанным душам. Болезнуя о них сердцем, он часто говаривал: Ах! как страшно! как ужасно в загробном мире быть связанным и не видеть превожделеннейшего лица Божия! О, бедные, бедные мы! как бываем невнимательны к себе! И какой ужасной подвергаем себя участи, а все потому, что не хочем смириться и объявить свой грех. При этом он утверждал, что если они не будут разрешены властью архиерейскою, то могут остаться связанными на всю вечность. А это то самое не давало покоя его сострадательной душе; для разрешения такового дела он изыскал такие средства, которые доступны только таким, о которых свидетельствует преподобный Иоанн Лествичник. Есть, говорит он, мужественные души, которые от сильной любви к Богу и смирения сердца; покушаются на делания, превосходящие меру их (слово 26, отд. 121). Подобно сему старец Илиодор, понуждаемый горением любви к Богу, к исполнению заповеди о любви к ближнему, по словам своего Спасителя, рекшего: больше сея любве никто же имать, да кто душу свою положит за други своя (Еван. Иоан. гл. 15, ст. 13). Желая подать помощь связанным душам своих почивших собратий, решился принять вину их погрешности на себя. Он сделал донесение о бывших несчастных случаях с умершими преосвященнейшему Сергию, тогда епископу Курскому, уяснив подробно, и просил владыку вменить эту вину ему (старцу Илиодору) и наложить на него соответственную эпитимию, а души связанные умерших разрешить данною ему архиерейскою властью. Внимательнейший архипастырь с радостью исполнил душеспасительное желание старца, на его донесении написав разрешение умершим в следующих выражениях: Души, отшедшие от мира сего без разрешения, аз, Архиерей, данною ми властию от Господа нашего Иисуса Христа, разрешаю от уз, имиже себя связаша. Затем на старца положил эпитимию на пятнадцать дней по пятнадцати коленопреклонных поклонов и послал разрешающую резолюцию старцу Илиодору. Владыка знал, что старец был уже весьма дряхл и что ноги у него были распухшие, великих земных поклонов полагать уже не мог, по сему назначил ему в эпитимии поклоны коленопреклонные. Надо было видеть, чтобы представить себе, с какою радостью старец получил от архиерея это святое рукописание, разрешающее умерших. Он радовался как невинный младенец, несколько раз перечитывал, целовал строки, мысленно лобызая разрешающую руку архиерея, прилагал к своему сердцу. Слезы от радости струились по убеленным его ланитам. От избытка чувств, воссылая славу и благодарение Богу, он повторял в духе радостного умиления: Слава Тебе Боже! Слава Тебе Спасителю наш! Буди Имя Твое благословенно во веки веков. Ныне братия наши в оном мире разрешены и торжествуют со святыми во Царствии Божием. Не смотря на болезнь своих ног, по причине которой старец Илиодор не мог уже без посторонней помощи опуститься на колена, а равно и подняться, он выполнял возложенную на него эпитимию с горячим усердием. Всему сказанному был личный свидетель пишущий эти строки (Игумен Иасон. Прим. Кам. И. Амвросия), которому приходилось помогать старцу подыматься с колен. Повесть эта свидетельствует, на сколько старец был проникнут любовью Евангельскою. После сказанного в скором времени преосвященный Сергий, объезжая свою епархию, посетил и Глинскую пустынь. Старец Илиодор, желая представить монастырским священнослужителям случай услышать осуждение от самого архиерея в присутствии старшей братии обратился к владыке с вопросом: может ли духовник разрешать священнослужителя, который подвергся несчастью пролить святые дары? на это архиерей сказал, как не имеет власти духовник рукополагать в сан диакона, так не имеет власти разрешать пролившего святые дары, это подлежит архиерейскому суду. Посему все те, сказал архиерей, которые имели несчастье подвергнуться этому греху и не поискали разрешения от архиерея, будут связаны. Духовники, не имя на то власти, если берутся разрешать таковых, то поступают неблагоразумно, разрешение таковых духовников не действительно. А почему бы, продолжал речь владыка, не донести архиерею, чтобы получить от него разрешение, и хотя бы эпитимию в несколько поклонов! Всякому известно, что никто не решится намеренно на такую погрешность. Грех это невольный, попущается нам за наше недостоинство. Затем владыка обратился к присутствующим старшим братиям и сказал: передайте от меня всем священнослужителям вашей обители, если кто из них подвергнется таковому несчастному случаю, пусть они непременно доносят мне без всякой боязни. Я знаю, что некоторые из них по своей простоте, избегая официальных донесений, стесняются своего настоятеля. Таковым скажите, что я им дозволяю доносить от себя лично частным письмом. Разрешение таковым я буду обратно адресовать на того, от кого донесение получено. Надо удивляться снисхождению и глубокому вниманию сего архипастыря, который, заботясь чтобы кто не остался связанным из его пасомых, дозволил обходить стесняющие официальности. И действительно случилось, что он полагал разрешительные резолюции на простых письмах с назначением тайной эпитимии и отправлял на имя иеромонаха или иеродиакона. Камышевец, И. Амвросий. ВЫПИСКИ От многоядения - сны тяжелые; от того и другого омрачение мыслей, неразумение песенных речений, сжатие уст, потемнение очей, души и тела: ибо с внешним сообразуется и внутреннее. Тогда вор душевный, набежав, крадет, что хочет. Посему-то и Господь сказал: бдите (Мф.26:41). Внимайте чтению; бодренно совершайте псалмопение; не дремлите, предстоя Богу, и получите от Него дар, ибо Он, всегда раздает дары бодренным (Св. Феодор Студ.). Не будем искать здесь вседовольной жизни, чуждой всякой неприятности и тяготы. Но паче будем радоваться, когда бедствуем и веселиться, когда в трудных находимся обстоятельствах, когда бываем обижаемы, теснимы, терпим недостатки в нужных вещах, в жилище, пище и питии, в обуви и одежде, или в других каких потребах. В этом свидетельство наше и за это ублажается инок, как непрерывно стоящий в борьбе и подвиге. Если же вы не таковы, то явно, что вы не стоите на иноческом поприще, хотя и именуетесь так подложно, притворно и лицемерно. Радуйтесь, что живете в теснотах и скудости: се инок. (Добротолюбие, том 4-й) Страдания необходимы человеку и для его нравственного очищения, для очищения его души от различного греховного сора, высокомерия, гордости, высокого мнения о своей святости и для заглаждения некоторых менее важных их грехов. Такого рода страдания Бог в особенности посылает праведникам, по слову Своему: Аз, ихже аще люблю, обличаю и наказую (Апок.3:19), дабы еще более очистить их и дать им возможность явить добродетели свои в терпении скорбей. ("Душеполезное чтение"). Не ленитесь, не предавайтесь сну и беспечности и не иждивайте всуе дни жизни сей. Когда приидет время отчета, тогда ясно увидим плоды трудов и бесплодие нерадения, увидим, что внимая себе и делу своему, плодопринесли, и что, не внимая сему, погубили. Какую бы кто не имел способность или дарование все сие - дары Божии, кои должны служить вам к умножению страха и смирения пред Богом дарователем. Так располагаясь, соделаем Его еще паче милостивым к себе и еще более щедродаровательным, - и всяким добром обогатимся и соделаемся храмом Богу Святым, дарованием на дарование украшаемы будучи. Затыкайте ухо от слышания неразумных речей и бесполезных сказаний. Уста приучайте петь только Боголюбезное, и пребывать не праздноглаголивыми. Руки, ноги и все члены ваши да будут защищены от всего страстного. (Из Добротолюбия, том 4-й). На страшном Судище Христовом, уста празднословов заградятся огнем. Будем подвизаться временно, чтобы не мучиться вечно. (Преп. Ефрема Сирина ч. 3-я стр. 487-91). Молю Вас будьте внимательны к послужениям вашим и прилежно трудитесь в них: канонарх - в устроении и блюдении стройного и благочинного пения и внятного чтения, и трапезарь, - и все - делайте дела свои, как пред Богом, как дела Божии во славу Божию. (Добротолюбие, том 4-й) Преп. Серафим Саровский говорит: паче всего должно украшать себя молчанием; ибо, говорит Св. Амвросий Медиоланский, молчанием многих видел я спасающихся, многоглаголанием же ни единого. И паки некто из отцов говорит: молчание есть таинство будущего века; словеса же орудия суть мира сего. Молчание приближает человека к Богу и делает его как бы земным ангелом. Ты только сиди в келлии своей во внимании и молчании, и всеми мерами старайся приблизить себя к Господу: а Господь готов сделать тебя из человека ангелом: на кого бо, говорит Он, воззрю, токмо на кроткого и молчаливого и трепещущего словес Моих (Ис.66:2). Плодом молчания, кроме других духовных приобретений, бывает мир души. Молчание учит безмолвию и постоянной молитве, а воздержание делает помысл не развлекаемым. Наконец, приобретшего сие ожидает мирное состояние. (Из жития преп. Серафима Саровского, стр. 97-9). Преп. Сисой Фивеанин, говорит: веру ими мне, чадо, претерпевый досаду без труда спасется, гневаяйся же на брата своего всю свою добродетель погубляет, и раба себе диаволу сотворяет. (Из Отечника). ИСТОРИЯ Видения преподобного Пахомия Великого I В один день, когда по выходе из церкви, надлежало идти к трапезе, Авва Пахомий не пошел туда вместе с другими, но удалился в некое потаенное место, где, затворив за собою двери, он предался неотступной молитве Богу, прося Его открыть ему, что будет с его обителями и заведенными им иноческими порядками, которые теперь, являлись так плодотворными. Бог услышал его молитву и дал ему глазами видеть в видении, что так настойчиво желал он знать. Видел он великое множество иноков, совершавших путь во рву, крайне глубоком и стремнистом. Одни из них, желая выбраться оттуда, встречали преграды и стояли в нерешимости; другие, блуждая туда и сюда, ударялись друг о друга лбами, потому что место то было покрыто густою тьмою; третьи, выбившись из сил, падали в изнеможении, четвертые, не зная как быть, испускали лишь плачевные вопли; и разве, кое-какие, после страшных усилий, успевали выбраться на свет Божий из этой мрачной бездны, выражая великую свою о том радость живыми чувствами благодарения Богу. Таково было видение! В то же время дано было ему уразуметь и значение всего виденного. Он понял, что число иноков, держащихся его устава увеличится до чрезмерности, но что вместе с тем внутренняя жизнь среди них крайне ослабеет; что нерадивые возьмут верх над ревностными и станут утеснять их; что невежество, нечувствие, и разленение заступят место совершенств духовных, какими теперь украшаются все иноки; что большая часть зла произойдете от недостатка хороших настоятелей, места которых будут занимаемы лицами честолюбивыми, неспособными весть других к совершенству, по недостатку своей опытности и нехотению самим проходить путь, который должны бы указывать другим; что они будут добиваться сих мест непрямыми путями, споря друг с другом и внося смуты в обители; что при этой борьбе честолюбцев, злые будут преследовать добрых, которыми, наконец, едва можно будет жить в монастыре и они должны будут умолкнуть. Так то это прекрасное учреждение, которое достойно наименовать Божественным, станет, наконец, чисто человеческим, не в лучшем значении сего слова, по причине испорченности людей. Изобразить нельзя той скорби, которою поражено было сердце пр. Пахомия, после такого видения. Проливая обильные слезы, он воззвал тогда к Господу: "Увы, Господи! если такова будет участь устроенного мною чина иноческого, то для чего и повелевал Ты мне учреждать его? Если настоятели будут так худы, то каковы же будут те, которые будут состоять под их управлением. Когда слепец поведет слепца, не впадут ли они оба в яму? Выходит, я напрасно трудился. Помяни, Господи, труды мои и труды братий моих, с таким усердием и верностью живущих по моему уставу. Помяни, Господи, обетование Твое, в коем обещал Ты до конца веков сохранить духовное потомство мое. Ты ведаешь, Боже мой, что с тех пор, как облекся я в иноческий образ, никогда не давал себе вдоволь ни хлеба, ни воды, ни сна". В то время, как жаловался он так пред Господом, в сильных приливах горькой скорби, услышал глас, сказавший ему: "Пахомий! Ты хвалишься слишком много, тогда как и ты то же, что и всякий человек. Проси милости для себя самого, и не забывай, что если бывает что, бывает по милости Моей". Тогда пр. Пахомий, простершись на земле, воззвал: "Праведен еси, Господи! Умоляю смиренно благость Твою помиловать меня, и никогда не отвращать от меня лица Твоего. Верую, что никто не может постоять, если Ты не благоволишь поддержать его". В то же время явились ему два Ангела и сказали: возведи очи твои горе. Он возвел и увидел Господа нашего Иисуса Христа в образе юноши, красоты неописанной, в неизреченном сиянии. Господь утешил его и обещал ему, что несмотря на нравственный упадок среди его иноков, который ему дано было провидеть, Он навсегда сохранит святой род истинных чад его духовных, - что в обителях общежительных, которых родоначальником был преподобный Пахомий, исполнялось во все времена и исполняется доселе. После всего этого, пр. Пахомий едва мог придти в себя самого. Было уже близко время ночного собрания на молитву, и он пришел на него вместе с другими. Когда, после него, братия уселись для выслушивания его обычных наставлений, то впечатление от видения, доселе оковывавшее его внимание, не дало ему говорить о чем-либо другом, кроме того, к чему оно прямо располагало. Он убеждал их быть неизменно твердыми в подвигах покаяния, на которые они посвятили себя и ревность свою к тому поддерживать всегдашнею памятью о смерти, о сраме, каким покрыты будут неисправные иноки в день суда пред всем миром, о страшных муках, которым ожидают таковых, и о бесценных венцах, уготованных тем, которые останутся верными, в самоотверженном служении и угождении Господу. II. Злой дух покусился, однажды, прельстить пр. Пахомия, и предстал ему, когда он в уединении занят был работою рогож, говоря, что он Христос. Но пр. Пахомий тотчас определил, кто это явившийся, по впечатлению, какое производил он на душу. "Присутствие Христа Господа, говорил он сам в себе, сопровождается миром; взор на Него вливает радость и чужд всякого страха; Он изгоняет помыслы земные и воспламеняет желание вечного; а теперь ум мой возмущен и мятется разными низкими помыслами земными". - Почему, оградив себя крестным знамением, он сказал явившемуся: удались, дух-обольститель, проклятый, с своими призраками и кознями, нет тебе места с рабами Божиими. Сказав сие, он дунул на него, и тот мгновенно исчез, оставив по себе страшное зловоние. В другой раз, он явился ему в образе простого смертного, и прямо объявил, кто он. У них шла долгая беседа. Бес, между прочим, сказал св. Авве, что ему попущено искушать его и учеников его; но что он к прискорбию своему видит, что вместо успеха в свою пользу, он доставляет только братиям венцы чрез борьбу с искушениями, каким он подвергает их; что, впрочем, он надеется, что после смерти старца они наверно чаще будут попадать в его сети, не будучи поддерживаемы его бдительным над ними надзором и наставлениями. Сказал он ему еще, что как ни слабы бесы, особенно после воплощения Бога-Слова, разрушившего их владычество, но они не отступают от своего дела и всячески ухитряются, как бы сгубить кого из иноков; ходят за каждым, чтоб чем-нибудь прельстить его; лишь заметят в ком какое-либо внимание к своим внушениям, спешат усугубить усилия, чтоб совсем завладеть его сердцем и подчинить его своей власти; но если кто, вместо внимания к их искусительным внушениям, сразу отвергает их, строже начинает бодрствовать над собою, пребывая твердым в исполнении всех уставных порядков, тогда они оставляют такого и бегут. Выслушав это, пр. Пахомий глубоко вздохнул и сказал злому духу твердым голосом: Господь да запретит тебе! и тот исчез. Это было ночью. Утром, созвал он главнейших своих учеников, и сообщил им, что слышал, чтоб они передали то другим, - и чтоб все усугубили внимание к себе. Потом написал он о том и ко всем настоятелям, внушая вооружиться наипаче страхом Божиим и смирением. (Древние иноческие уставы). Жизнь Преп. Пахомия Велик. МОНАШЕСКАЯ ЛИРА К себе самому (Вопросы и ответы - из творений Св. Григория Богослова) Где вы, крылатые речи мои? - В юдоли плача рассеялись мы. Где ты богатство? где слава моя? - Злоба - в добычу - врагам отдала. Где моей юности светлые дни? - В море житейском погибли они. Где моя сила? где крепость моя? Скорбь и болезнь их на век отняла. Где вы родные? - в могилу сошли, С родины милой изгнали враги. Странник - скиталец в чужой стороне Скорбную жизнь я влачу на земле: - Нет ни престола, ни града, ни чад, Скорби на сердце и слезы в очах. - Где-то я сброшу греховную плоть? - Кто-то в час смертный к страдальцу придет? Очи закроет, опрятает прах. Друг ли Господен? - зловерный ли враг? Гробу ль предастся греховная плоть? Иль на утесах она изгниет? Птицам ли будет добычей она? Звери ли в пищу поглотят ее? - Боже, Всесильный! Нетленный Царю! Дай утешенье страдальцу рабу: - Знаю, в день страшный Господня суда Встанут из гроба почивших тела, Птицы и звери, и бездны морей Выкинут кости погибших людей. Я ли один здесь погибну на век? Боже, Всесильный! - я раб - человек; Бездна грехов сокрушает меня, Скорбно рыдая, молю я Тебя: - Слухом приникни, молитве внемли, Вздох покаянный как жертву прими. После житейского моря тревог, Дай мне узреть Твой небесный чертог. - Ты - моя крепость! Ты - слава моя! - Ты - моя радость! стремлюсь к Тебе я. Ты мне - Отечество, Царь и Творец, Счастье, блаженство и все, наконец, Чем я дышал, чем воскресну на век, Ибо Ты Бог мой! - я раб - человек. Инокиня Августа Житейская буря (Из твор. св. Григор. Богосл.) Христе, Царю! бушует море... Корабль мой тонет... гибну я... О, повели! и стихнет буря - Пока еще не помер я. Твори мне суд, но с оправданьем, Не по делам своим суди... Прости меня - Твое созданье И бремя тяжкое сними! Ты видишь Сам: - бушует злоба, Язык злоречивый кипит... И гибну я в пучинах моря Обезоружен и один. Христе, Царю! я погибаю... Наставник мой! - спаси меня! - Суда боюсь, одно желаю: Я разрешенья от Тебя. Гонимый ветром, страшной бури, Покоя я не нахожу, В Тебе отрады лишь ищу я, Тебя Единого молю: - Не дай врагу на поруганье, Да не похитит он меня, Как птичку бедную, в страданьи С ее родимого гнезда. Инокиня Августа О, проснись же, душа! Лунно-звездная ночь! о, как ты хороша В твоей чудной безмолвной тиши... О, замолкни же все... о, проснись же, душа! - На красавицу - ночь посмотри. Но душа моя спит и к порывам святым Безответна, нема, холодна... Только краше покров над смуглянкой горит? Только ярче блистает луна... - О, воспрянь же скорей, мой тревожимый ум, Рой смятений твоих отгони, Пусть замолкнут в тебе твои тысячи дум, Ты свободным на небо взгляни. Верю я: - ты поймешь и узнаешь красу Дивных чувств и восторгов святых, И невольно тебя повлечет в высоту От идей твоих чисто - земных. Но безмолвствует ум... сердцем чутким моим Я смотрела в надзвездную даль; - Мне казалось: - там пели Божественный гимн И аккорды лились по струнам... Инокиня Августа Радуйтесь! (Утешение инокам, из творений св. Феодора Студита) Зернышки с нивы духовной сбирала, В бедное сердце мое их слагала, Вдруг увидала крупицу "любви" С нашей же, братья, плачевной земли. Авва великий, отец преподобный, Этой крупицей любви бесподобной Паству врученную мудро питал, В духе едином ее укреплял, О, посмотрите, с какою любовью, Он укреплял их в труде к славословью, Как в послушаньях он их укреплял, Взвешивал силу и сердце их знал. Силу любви я от этой крупицы "В добрую память" несу на страницы "Русского Инока" блеска зари - Светоча нашей великой семьи, Пусть озарит он слова золотые Аввы великого - сердцу родные, Пусть по широкой отчизне нося Сеет их в скорбные братий сердца: - Радуйтесь, чада! из мира призванные, Радуйтесь! Богом к служенью избранные, Радуйтесь! Богу всю жизнь посвятившие, Честь и богатство в уметы вменившие; Радуйтесь! мира страстей избежавшие, Теплых объятий родных не приявшие; О, не страшитесь, борцы одинокие, Смело идите... награды высокие Ждут вас на небе, бездомные странники... Радуйтесь! бедные мира изгнанники! Шествуйте смело путем испытания, Бодро несите свой ярем страдания. - К здешнему счастью вам жребия не дано, Крестным путем вам идти заповедано; - Радуйтесь, чада, что Царским путем Крест вы несете, идя за Христом. Радуйся в Боге - дружино священная, В юдоли плача на век освященная, "Ангельский полк" свое имя носящая, К Богу в молитвах всегда восходящая... О, вы не сетуйте, Божии трудники, Будьте в святом послушаньи сотрудники, Бремя друг друга несите с любовью, Сильный пусть слабому будет опорою; - Старший для младшего, в духе смирения, В деле покажет уроки терпения. Радуйтесь! тайные мира борцы, Смело плывите, земные пловцы, Взмахами весел - труда и терпения, Дружно гребите, и в духе смирения Вы охраните духовный корабль В грозных, житейского моря - валах. Близко отчизна и подвиг кончается... Ревностный воин венцом увенчается. Радуйтесь, чада, родные мои! Бодрствуйте духом, в избранном пути; С вами я жил... и по смерти живу... Чаю вас встретить в желанном раю! Инокиня Августа Св. Гора Почаевская О, Лавра, Святая! Заслыша твой зов, Истерзанный в жизненной битве Лобзать твои плиты и камни готов Паломник в усердной молитве. *** Чуть в лаврских лесах запоют соловьи, Душистой повеет весною, - Спешат на поклон к тебе чада твои - Крестьяне, усердной толпою. *** И с ними нередко толпу галичан В святой твоей встретишь ограде: Несносен им хитрый латинский обман И в унии нет им отрады. *** Сияй же, гори путеводной звездой, Спасай православие края - Пречистая Дева и Иов Святой - Опора тебе неземная! Свящ. Л. Тюменев Венок на дорогую могилу незабвенного старца Валаамского иеросхимонаха Отца Антипы Помер старец добрый во скиту, в стенах, Батюшка Антипа, - схиеромонах; Был он долголетен, смирен сердцем был, Братию и ближних крепко он любил. Много лет трудился в поте он лица И в слезах молился, прославлял Творца; Жизнью он святою Богу угождал, С детской простотою всем и все прощал. Старец без изъятия добр со всеми был, За сестер и братию Бога он молил; Возлюбил душою скит он "Всех Святых", В нем пришел к покою, от трудов своих. Так на Валааме старец много лет Бденьем и трудами свой хранил обет; Спи же безмятежно, добрый наш отец, Всем нам неизбежно сей придет конец. Молимся сердечно Господу мы Сил, Чтоб в покое вечном Он тебя вселил, Чтоб за труд телесный Милосердый Бог Ввел тебя в небесный райский Свой чертог. Так прощай родимый, старец дорогой, Всеми ты любимый, как отец родной; Во святых селеньях с Богом пребывай И в своих моленьях нас не забывай. В. П. ИНОЧЕСКОЕ ПОУЧЕНИЕ Послание блаженного Симона к иноку Печерского монастыря, его духовному другу, Поликарпу (Ж. С. в рус. пер. беспл. прилож. к "Рус. Пал." за 1908 г.) "Св. Симон, еп. Владимирский, полагал начало иночеству в Киево-Печерской обители и, исполненный духа святыни, был красноречивым повествователем о жизни угодников Печерских. После игуменствования во Владимирском Рождественском монастыре он, по желанию благоверного князя Георгия Всеволодовича, поставлен был в 1214 году епископом Владимирским и Суздальским. После многих трудов он скончался в мае 1226 года. Замечательно послание блаженного Симона к иноку Печерского монастыря, его духовному другу, Поликарпу. Так как и в наше время среди монашествующих есть как Симоны, так и Поликарпы, то и послание блаженного Симона имеет и к современному монашеству то же отношение, что и к оному Поликарпу, иноку Печерского монастыря. Причем то, чем Печерская обитель была для св. Симона и Поликарпа, тем должна быть и для всякого из нас та св. обитель, в которой, Промыслом Божиим, мы полагали начало. Пусть же раздастся и для нас голос блаженного Симона. И этому голосу, вещающему высокие истины, прилично раздаться со страниц "Русского Инока". "Брат! - так пишет святитель, - сядь в безмолвии, собери ум твой и скажи: человек, не оставил ли ты мира и родителей плотских? Если ты пришел сюда для спасения, а делаешь не духовные дела, то для чего облекся ты в иночество? Черные ризы не избавят тебя от муки. Вот видишь, тебя хвалят здесь князья, бояре и все друзья твои; они говорят: счастлив он, что возненавидел мир и славу его, - уже не печется ни о чем земном, желая небесного. А ты живешь не по-монашески. Стыдно мне за тебя. Что, если ублажающие нас предварят нас в царствии небесном? Они будут в покое, а мы будем, жестоко мучимые, кричать. Кто помилует тебя, когда ты сам себя погубишь? Пробудись, брат, пробудись и позаботься о душе своей; работай Господу со страхом и со всем смирением; не будь ныне кроток, а завтра - гневен и зол; не надолго молчалив, а потом опять готовый роптать на игумена и его служителей. Не будь лжив, не оставляй церковного собрания под предлогом болезни. Как дождь растит семя, так церковь оплодотворяет духовную землю для произращения добрых дел". "Намереваясь принести Богу молитву, отвергни все помышления и попечения земные. Не занимайся мыслями, которые тогда придут тебе, как бы они не казались важными, блестящими, нужными" (Еп. Игнатия Брянчан. т. 1 стр. 141). "Угодные Богу мысли придут к тебе и по окончании молитвы, укрепившись помимо твоего старания удерживать их, - не угодные же Богу - исчезнут" (Письма о дух. жизни еп. Феофана стр. 123) за что ты должен благодарить Бога. "Что ни делаешь в келье, - все это не имеет той силы, как совершаемое в церкви. Читаешь ли Псалтирь, или поешь 12 псалмов, - это не сравняется с одним соборным пением: Господи помилуй! Вспомни, брат, что верховный апостол Петр, сам будучи церковью Бога живого, взятый Иродом и посаженый в темницу, церковною молитвою избавлен из рук Ирода. Давид в молитве говорит: одного прошу у Господа и того ищу, чтобы жить в дому Господнем, видеть красоты Господни и посещать святую церковь Его (Пс.26:4). Сам Господь говорит: где двое или трое собраны в Мое имя, там и Я посреди их (Мф.18:20). Если же их соберется более ста, тем более веруй, что Бог там с ними. От церковного огня готовится и обед у них; одной крупицы сего обеда желаю я более всего, что у меня есть. Свидетельствуюсь Господом, что не желал бы коснуться другой пищи, кроме куска хлеба и гороху, приготовленных при той св. братии. А ты, брат, не делай так, что ныне с удовольствием разделяешь эту трапезу, а завтра ропщешь на повара и служащего брата и тем, оскорбляя начальствующего, подвергаешься одинаковому наказанию с тем недовольным, о котором говорит Патерик. Не брани келаря: кто ропщет, тот себе причиняет вред. Едите ли, пьете ли, все творите во славу Божию". "Делай, что можешь полезного и что позволяет закон, твоим любимым; но всегда поручай их Богу, и слепая, плотская, безотчетливая любовь твоя обратится мало-помалу в духовную, разумную, святую. Когда сердце твое не свободно, - это знак пристрастия. Святая любовь - чиста, свободная, вся в Боге" (Еп. Игнатия Брянч. т. 1. стр. 125). "Потерпи, брат, и оскорбление: претерпевший до конца спасется (Мф.24:13)". "Недостойны страсти нынешнего времени", т.е. нынешние временные страдания ничего не значат, говорит Апостол, "к хотящей славе явитися в нас", т.е. в сравнении с славою, которая откроется в нас при обновлении нас Святым Духом (Рим.8:18). Мужественно претерпим все ради Господа, как следует претерпеть храбрым воинам, не страшащимся и смерти за Царя своего" (Еп. Игнатия Брянч. т. 1. стр. 250). "Если и случится тебе быть оскорбленными и кто-нибудь скажет тебе: такой-то очень нехорошо говорил о тебе, скажи вестнику: хотя он и укорил меня, но он - мой брат, а я стою того, да и не он делает то, а враг, который хочет рассорить нас, пусть же Господь накажет лукавого и помилует брата. Скажешь, он в лицо оскорбил меня пред всеми. Не смущайся, сын, и не предавайся гневу, но поклонись брату и скажи: прости меня. Исправив свои грехи победишь вражью силу. Если же на брань будешь грубостью, то вдвойне оскорбишь себя. Разве ты больше царя Давида, которого Семей бранил в глаза? Он, хотевшему отмстить за него, слуге сказал: не делай сего, пусть видит Господь смирение мое и заплатит ему добром за его брань! Вспомни, сын, и больше того, как Господь смирил Себя, быв послушлив до смерти Отцу Своему. Он, страдая, не угрожал (1Петр.2:23), слушал хулу, терпел заушение и оплевание, но не гневался; молился за распинателей Своих, и тебя учил молиться за врагов. Любите, говорил, врагов ваших, делайте добро ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас, молитесь за наносящих вам напасть (Мф.5:44). Довольно, брат, и того, что учинил по своей гордости. Тебе следует оплакивать то, что, оставив святой монастырь и св. отцов Антония и Феодосия и св. черноризцев, которые с ними, взял на себя быть игуменом св. бессребреников. Хорошо ты поступил, когда скоро оставил это и не подставил спины врагу своему, который хотел погубить тебя. Разве ты не знаешь, что отказавшись от послушания отцу и братии, скоро погиб бы. Овца в стаде безопасна, а отдалясь от стада, скоро становится добычею волков. Тебе бы следовало прежде еще подумать, для чего хотел ты выйти из св. блаженной и честной обители Печерской, где так удобно спасаться всякому ищущему спасения? Я думаю, брат, что Сам Бог попустил это в наказание за гордость, за то, что ты не хотел служить всякому человеку, господину своему, и нашему брату, архимандриту Акиндину, Печерскому игумену. Ты писал о своей досаде? Горе тебе! Ты погубишь душу свою. Спрашиваю тебя: чем ты надеешься спастись? Будь ты по истине всегда трезв и беден, проводи ночи без сна, но если не перенесешь оскорблений, не спасешься. Порадовались было о тебе игумен и братия, и мы утешились мыслью о твоем обретении. Но ты и еще попустил быть твоей воле, а не воле игумена, - захотел еще раз быть игуменом у св. Димитрия, хотя никто не принуждал тебя, ни игумен, ни князь, ни я. И вот теперь уже испытал. Пойми же, брат, что Богу не угодно твое начальствование, и потому послал Он тебе слабость зрения. Но и тем не вразумился ты, чтобы сказать: благо мне, яко смирил мя еси, да научуся оправданием Твоим. Вижу, что ты самолюбив и ищешь славы у людей, а не у Бога. Разве не стою я такого сана? Чем я хуже, например, эконома? Так говорил ты. И супруга князя Ростислава Верхуслава пишет ко мне, желая видеть тебя епископом в Новгороде, на месте Антония, или в Смоленске, на месте Лазаря, или в Юрьеве, на месте Алексия. Она говорит: для тебя и Поликарпа готова я потратить хотя бы до тысячи серебра. Но я отвечал: Дочь моя, Анастасия! не богоугодное дело ты хочешь делать; если бы Поликарп оставался в монастыре с чистою совестью, в послушании игумену и братии и жил в строгом воздержании, то удостоился бы не только святительского сана, но и небесного царствия. Ты, брат, пожелал епископского сана? Конечно, доброго дела желаешь. Но послушай, что говорит апостол Павел Тимофею и подумай, имеешь ли ты те качества, которые должен иметь епископ? Если бы ты был достоин такого сана, я не отпустил бы тебя от себя, своими руками поставил бы тебя наместником на обе епископии - во Владимир и Суздаль, как хотел князь Георгий и не захотел я. Брат! не в том совершенство души, чтобы быть в чести у людей, а в том, чтобы улучшиться в жизни и быть чистым, Из Печерского монастыря многие поставлены во епископы. Как Самим Христом были посланы апостолы во всю вселенную так Материю Его, Госпожою нашею, Богородицею, из Ее монастыря многие поставлены были во епископы по всей земли русской. Первым был Ростовский епископ Леонтий священномученик, которого Бог прославил нетлением. Это был первый престольник; неверные мучили и убили его, и он стал третьим гражданином земли Русской, получив вместе с двумя варягами венец от Христа, за Которого пострадал. О митрополите Иларионе ты сам читал в житии св. Антония, что им он пострижен и сподобился священства. После них поставлены были епископы Николай и Ефрем в Переяславль, Исаия в Ростов, Герман в Новгород, Стефан в Вышгород, Нифонт в Новгород, Лаврентий в Туров, Марин в Юрьев, Мина в Полоцк, Николай в Тмуторакань, Феоктист в Чернигов, Лука в Бел-город, Ефрем в Суздаль. Если хочешь знать всех, прочти старую Ростовскую летопись; там найдешь, что всех было более 30, а если читать далее, до нас грешных, то, думаю, будет около 50. Пойми же, брат, какова слава того монастыря и, утвердясь, покайся. Я рад оставить епископию и служить игумену в Печерском монастыре. Но ты знаешь, что удерживает меня. Кто не знает, что у меня, грешного Симона епископа, соборная церковь во Владимире, красота города, а другая в Суздале, которую сам я построил? Сколько они имеют городов и сел! И десятину собирают со всей земли той. И всем тем владеет худость наша. Но перед Богом говорю тебе: всю эту славу и власть счел бы за ничто, если бы мне хотя колом торчать за воротами Печерского монастыря. Один день в дому Божией Матери лучше тысячи лет временной чести. В нем хотел бы я лучше жить, чем в селениях грешников. Предстательством Всесвятой Владычицы Нашей Госпожи Богородицы, и Приснодевы Марии, молитвами святителя Симона и всех святых. Господи, Иисусе Христе, Боже наш, помилуй нас. Аминь. А. ИЗ ЖИЗНИ СОВРЕМЕННЫХ ИНОКОВ Иван Семенович Шапошников, рясофорный послушник Нило-Сорской пустыни († 13 мая 1863 года) Иван Семенович был духовным другом и сподвижником старца сей пустыни иеросхимонаха Нила и выходил из ряда прочей братии как своею строго-подвижническою жизнью, так и высокими духовными дарованиями и необыкновенной проницательностью и прошедшего и грядущего. Он происходил из мещан гор. Галича, Костромской губ. родился в 1802 году. Окончив свое образование в Галичском народном училище, юноша Иоанн принялся за изучение иконописного мастерства и резьбы по дереву. Но скоро ему это ремесло пришлось оставить: на 18 году от роду он был поражен параличом, вследствие которого плохо стал владеть правою рукою и обеими ногами, так что без помощи палки с большим трудом мог ходить. Лишившись работоспособности в таком юном возрасте, добронравный юноша понял, конечно, что он теперь неспособен к семейной жизни и должен быть чужд всех мирских радостей. Но он и не жалел об этом: его чистая невинная душа давно уже рвалась к великим духовным подвигам и теперь он окончательно решил всецело посвятить себя на служение Богу в иноческом звании. Первоначально Иван Семенович поступил в обитель препод. Кирилла Новозерского, Новгородской еп. Он питал великую веру и любовь к сему угоднику Божию, как к своему родному земляку, бывшему уроженцу того же города Галича, и питал надежду всю жизнь провести здесь, под покровом пр. Кирилла, в иноческих трудах и самоотречении. Но не долго ему пришлось пожить в сей обители: как увечный и немощный, он не мог нести тяжелые монастырские послушания наравне с прочими молодыми послушниками и за это был выслан из сей обители. Покорный воле Божией и Его всеблагому промышлению, Иван Семенович с грустью покинул стены Новозерской обители, и направился в Нило-Сорскую пустынь, отстоящую от Новозерского в 70 верстах, уповая найти себе приют под покровом сей обитали, вверив свою волю настоятелю пустыни, широкоизвестному тогда подвижнику о. Никону (впоследствии - иеросхимонах Нил). Последний духовным своим оком провидя в невзрачном на внешний вид пришельце избранный сосуд Божией благодати, с радостью принял его, и они на всю жизнь стали духовными друзьями и сподвижниками, взаимно утешая, подкрепляя и назидая друг друга. Несмотря, однако, на все радушие и расположение, с каким приняли и все время относились к нему здесь, Иван Семенович долго не мог привыкнуть к Нило-Сорской пустыни, сильно тоскуя по Новозерском монастыре, к которому более всего привлекал его угодник Божий преп. Кирилл своими нетленными и цельбоносными мощами, пред которыми он любил так горячо молиться и где мог черпать силы для духовных подвигов. Наконец, эта тоска так овладела им, что часто он не находил себе ни днем, ни ночью покою. Но когда человек не в состоянии бывает собственными силами противоборствовать вражьему наваждению, но искренно желает освободиться от него, и требует помощи свыше, то эта всемогущая, немощная врачующая помощь и подается ему благовременно благостию Творца всяческих, дивного во святых Своих. Так и сего верного служителя Божия Иоанна сам преп. Нил Сорский укрепил и утешил в его непосильной борьбе с своим мятежным унылым духом. Раз Иван Семенович стоял за всенощным бдением в церкви и настолько был удручен горестным расположением духа, что ничего не слыхал, что пелось и читалось в церкви, весь отдавшись мыслям о Новозерском монастыре и пламенно желая снова возвратиться туда. Вдруг, он видит, подходит к нему вышедший из алтаря незнакомый старец в схимнической одежде. "Ну, видно ты не хочешь больше служить мне? Если так, то иди обратно к преподобному Кириллу" - сказал, приблизившись к нему старец и при этих словах правою рукою чувствительно хлопнул его по плечу. Иван Семенович хотел было ему поклониться и спросить, кто он такой, но старец стал невидим. Вид явившегося старца был во всем сходен с изображением на иконе преп. Нила Сорского, и он глубоко уверовал, что это именно сам угодник Божий его посетил. После сего видения прежнее его смущение и тоска пропали совершенно, в душе водворился мир и необычайная радость и он с тех пор совершенно успокоился и твердо решился пребывать здесь до конца своей жизни, усугубляя свои иноческие подвиги. Блаженный старец Иван Семенович отличался необыкновенной простотою, младенческим незлобием, смирением, любовью ко всем и полной нестяжательностью. Во избежание славы и уважения к себе, он нередко принимал на себя подвиг юродства, терпеливо перенося всевозможные обиды, насмешки, оскорбления и даже побои. Бывало молодые послушники по своему легкомыслию издеваются над ним разными проделками: то обольют помоями, то перемарают всего сажею; но он как будто не замечает ничего и с ласковою улыбкой продолжает свое дело, услаждая свою душу умно-сердечною молитвою. Но он никогда не мог спокойно переносить оскорблений и обид, причиняемых кому-либо иному, он всегда заступится за обидимых и строго обличит притеснителей. Любовь и сострадание его проявлялось не только по отношению к людям, но и ко всяким животным и насекомым. Проходя послушание на кухне, где особенно много водилось тараканов, он каждый день кормил их размоченным и мелко-накрошенным хлебом, который и раскладывал во все углы, особенно же туда, где больше всего водились эти насекомые. "Ведь они тоже создание Божие, как не пожалеть, не покормить их!" - ответит, бывало, Иван Семенович на вопрос: зачем он кормит их. Около 12 лет прожил он на кухне и за все это время не имел даже особой комнаты для себя. Одром ему служила кухонная печь, с постланными на ней голыми досками и деревянным обрубком вместо изголовья. В баню он никогда не ходил, а белье переменял только тогда, когда готовился приступить ко св. Причащению; ходил почти всегда босым, в ветхом подряснике одинаковом зимой и летом. Кроме того, для большего умерщвления своей плоти он постоянно носил на голом теле железные вериги в полпуда весом, которые и теперь, хранятся в Успенском ските при пустыни. Только за несколько дней до своей смерти снял он их и положил под свое убогое ложе, как славные доспехи борьбы с "ветхим человеком". От постоянного ношения тяжелых вериг все тело его покрыто было язвами, из которых часто сочилась кровь, причиняя ему страшные страдания. Кроме возложенного на него послушания по кухне и трапезе, несмотря на свое увечье, он любил заниматься писанием св. икон, каковому искусству научился он частью живя еще в миру и частью от старца о. Нила, который был прекрасным живописцем хорошо мог делать фольговые ризы для икон, вырезать затейливые рамки и киоты, именные печати и все это делал одною, лишь, левою рукою, при помощи самых простых незатейливых инструментов. Слава о строго-подвижнической жизни и духовных дарованиях сего блаженного избранника Божия скоро распространилась широко и за пределами монастыря и к нему стали стекаться с разных сторон посетители с своими душевными и телесными недугами. Пред этим скромным старцем, простым послушником слагали они свое тяжелое, бремя жизни, раскрывали пред ним свои душевные недуги, искали утешения, разрешения на свои различные недоумения и уходили от него всегда с облегченным сердцем и примиренными с своею мятущеюся совестью. Старец всех принимал с приветливою улыбкой, ласково, не делал различия между богатыми и бедными, знатными и незнатными и никогда не принимал для себя ни каких приношений от посетителей. Несмотря, однако, на сильную любовь и сострадание к ближним, его тяготило это соприкосновение с миром, он жаждал избежать славы человеческой и наедине. в полном безмолвии всецело предаться молитвенному подвигу. Желая проводить уединенную жизнь, он с благословения настоятеля устроил себе небольшую келлию в недальнем расстоянии от монастыря, в глухой чаще леса, среди топкого болота. Здесь он проводил большую часть времени, упражняясь в посте и молитве, куда не имели доступа не только мирские люди, но даже и из числа братии редко кто решался нарушить его одиночество. К сожалению, эта пустынная его келлия до настоящего времени не сохранилась, знают только ее место и полузаплывшие вокруг нее канавки, да несколько им самим подчищенных старых берез молчаливо свидетельствуют о его отшельничестве. Духовное преуспеяние Ивана Семеновича выражалось его замечательной прозорливостью, о которой немало сохранилось как записей, так равно и изустных преданий среди братии Нило-Сорской пустыни, между которыми до настоящего времени живы еще некоторые современники его, сохранившие добрую память о нем и много рассказов о различных чудесных происшествиях из его подвижнической жизни. Случалось, что в церкви, во время богослужения, на кого пристально посмотрит старец или погрозит кому пальцем, то это было признаком того, что этот брат был обуреваем какими-либо непристойными мыслями и суетными мечтами или же питал на кого злобу. И прозорливец, улучшив время где-нибудь наедине обличит такового брата, причем эти обличения всегда были растворяемы истинною братскою о Христе любовью, исходили из младенчески-незлобивого сердца, а потому в обличаемых вызывали чувства раскаяния и исправления. Нередко видел Иван Семенович огненный пламень, исходящий из уст у тех из братий, которые, выходя утром на монастырское послушание, начинали свое дело с молитвенным к Богу воззванием и при том ограждали себя крестным знамением. Также видел он, как за некоторыми новопостриженными иноками до восьми дней ходят два ангела, из коих один во время трапезы благословляет новопостриженному пищу, а другой - кадит. Раз, в один воскресный день, во время трапезы блаженный долго и пристально смотрел на одного обедающего брата и, наконец, громко рассмеялся. Брат этот был немолодой уже, очень начитанный и набожный послушник (впоследствии - иеромонах Филарет) в то время проходил послушание конюха. Смеха старца, конечно, не могли не заметить и когда, по окончании обеда, стали спрашивать его о причине, вызвавшей его смех, он отвечал: "только что братия села за стол и чтец, получив благословение, начал обычное чтение, как в это время один бес притащил хомут, седелку и прочие принадлежности конной сбруи и все это начал надевать на о. Филарета. Когда же, наконец бес стал надевать на него узду и все у него не ладилось, то я не мог удержаться от смеха, а бес скоро исчез". Послушник же этот сознался, что он пришел сегодня в трапезу очень расстроенным и недовольным тем, что у него по небрежности монастырских рабочих, много оказалось попорченной и порванной сбруи, требовавшей немедленной починки, а потому сегодня же, несмотря на праздничный день, ему нужно было заняться этим делом. С этими мыслями он пришел в трапезу и сидел за столом, не слушая, что читалось во время обеда. Будучи таким ревностным подвижником и неусыпным борцом со своею греховною природою, сей блаженный старец часто возбуждал против себя гнев и злобное коварство завистника всякого добра - диавола, который, по попущению Божию, много делал ему обид и даже насилий над его немощною плотью, нередко являясь ему даже в видимом образе. Так, во время пребывания Ивана Семеновича на кухне, где он обыкновенно и спал, целую ночь иногда слышался там какой-то странный звук, будто ударяли в сковороду, поднималась страшная возня и старца находили всего измученного, с подбитыми глазами и даже язвами на теле. Раз застали его настолько слабым и избитым, что он лежал со слабыми признаками жизни, еле дышал и не имел сил подняться с полу. Когда собралась братия и стали его расспрашивать, что с ним случилось, то он немного придя в себя, рассказал следующее. Когда вся братия после ужина ушла из трапезы, а он, убрав со столов и перемыв посуду, хотел предаться своей обычной молитве, в это время вся трапеза наполнилась нечистыми духами в образе человеков, которые явились с разными музыкальными инструментами и некоторые из них начали играть, заставляя Ивана Семеновича плясать; когда же он не соглашался, те схватили его и стали подымать на воздух, чуть не до самого потолка, а оттуда опускать на пол и таким образом промучили его до тех пор, пока не лишился сознания. Иногда так часто и с таким ожесточением нападали на него бесы, что он боялся один быть ночью и просил кого-нибудь из братии приходить к нему ночевать. Однажды, Иван Семенович возвратился в монастырь из своей пустынной келлии в страшно изуродованном виде: на лбу у него была огромная шишка, один глаз подбит и почти совершенно закрылся от сильной опухоли, разлившейся по всему лицу. Из расспросов братии выяснилось, что когда он после вечернего правила, по своему обыкновению отправился в свою лесную келлию и дойдя до двух тропинок, одна из коих вела в лес, а другая к его келлии, он встретил эфиопа, в образе очень высокого и страшного на вид человека, черного, как мурин и с толстою обожженною палкою в руках. Подойдя близко к старцу, этот страшный незнакомец грозно закричал на него: "зачем ты поставил себе эту келлию здесь, на нашем месте, да еще Марию сюда зачем-то принес; прочь отсюда!" и он при этих словах с страшной силой, ударил его по голове своею палкой, а сам с громким гиком и хохотом быстро исчез в чаще леса. Иван Семенович долго лежал почти без сознания от полученного им удара и, наконец, с трудом добрался до своей келлии. Шрам же на голове его от сего удара остался до самой его смерти. Будучи сильно удручаем от нападения злых духов и изнемогая от постоянной и упорной борьбы с ними, раз Иван Семенович поздно вечером сидел возле окна в своей келлии. Вдруг видит, - окно невидимою рукою отворяется к он увидел пред собою светлого благо-образного мужа, похожего, по его мнению, на Архидиакона Стефана. Явившийся светлообразный муж подает ему медный осьмиконечный крест и говорит: "вот тебе, Иван Семенович, крест; возьми его и ограждайся, когда будут нападать на тебя бесы, он тебе поможет". Сказав сие, св. муж стал невидим. С этого времени он, действительно, меньше стал подвергаться нападению со стороны бесов. Крест же этот оказался собственным Ивана Семеновича и до сего времени лежал у него в забросе, потому что он был осмиконечный, а по его мнению истинный крест должен быть четвероконечным. За свои необычайные подвижнические труды и подвиги, подъятые по своей горячей любви и преданности Господу, Иван Семенович удостоился раз посещения Самой Царицы Небесной и получил от Нее исцеление от своего телесного недуга. В одно время он сильно захворал, отчего не мог выходить из своей пустынной келлии; братия обители не знали о случившейся с ним болезни, а потому он лежал совершенно беспомощным несколько суток, не имея возможности известить кого-либо, чтобы его навестили. В одну ночь когда болезнь его особенно увеличилась, вдруг он видит, как по всей келье неожиданно разлился какой-то необыкновенный свет и вслед за этим вошло к нему три жены, необыкновенной небесной красоты, между которыми в лице одной, более других прекрасной и величественной, он сейчас же узнал Царицу Небесную. Она подошла к нему и говорит: - Встань, Иван Семенович, вот Я принесла тебе кушанья, поешь и ты будешь здоров, - при этих словах Она подала старцу простое деревянное блюдо, в котором оказались простые щи, какие обыкновенно бывают в монастыре, с накрошенным в них черным хлебом. (Это было единственное и любимое кушанье Ивана Семеновича за всю его монастырскую жизнь). Он тотчас же встал, взял из пречистых рук Богоматери любимое свое кушанье, немного поел и говорит: "Как хорошо мне теперь; спасибо Вам; побудьте здесь хотя немного". - Нет, нельзя нам долго быть у тебя, - ответила Божия Матерь, - у нас много еще других больных, нуждающихся в нашей помощи. - А это кто с Тобою? - спросил тогда старец, указывая на двух спутниц Божией Матери. - Это - великомученица Екатерина и преподобная Анастасия, - ответила Царица Небесная и при этих словах все трое стали невидимы. Иван Семенович с того времени стал совершенно здоров; блюдо же это, по рассказам некоторых старец, выпросил у Ивана Семеновича один московский купец, искренний почитатель его. На месте нынешнего Успенского скита, устроенного старцем о. Нилом, за несколько лет до его возникновения, Иван Семенович в одну ночь видел из своей пустынной келлии на этом, дотоле непроходимом, болотистом месте огненный столп и слышал чудное ангельское пение: "Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение". Долго смотрел старец на сие дивное зрелище, объятый священным трепетом и страхом, проразумевая духовную славу сего места. Добрый сей подвижник, Иван Семенович, под конец своей жизни, в 1857 году был облечен в рясофор и в этом скромном иноческом звании, после непродолжительной болезни, но многотрудной высокоподвижнической жизни, тихо предал праведную свою душу Господу, Которому посвятил он всю свою жизнь с самого раннего возраста. Скончался он, оплакиваемый всею братиею обители, 13 мая 1863 года на 61 году своей жизни, оставив после себя самую добрую и доселе благоговейно чтимую память. Тело его погребено на братском кладбище в Иоанно-Предтеченском ските. Инок Иоанн Иеросхимонах Иоанн (подвижник Нило-Сорской пустыни) († 20 июля 1903 года) Наряду с современными нам подвижниками веры и благочестия, бесспорно, не последнее место может занимать и сей старец, иеросхимонах Иоанн, замечательный подвижник Нило-Сорской пустыни, иеросхимонах Иоанн, в мире Иван Никитин, известный под прозванием Судьбицкого, происходил из крестьян, прихода Судьбицы, Череповецкого уезда, Новгородской губ. Родился он 25 января 1830 года от благочестивых и очень религиозных родителей - поселян Никиты и жены его Евдокии, впоследствии тоже покинувших мир и умерших в монашестве, отец с именем Николая в сей же пустыни, а мать с именем Еликониды в Горицком женском монастыре. Всех детей у них было четыре сына: Иоанн из них был старший, второй Глеб, ныне схиигумен о. Нил, третий Моисей, в монашестве Макарий, умерший в сей же пустыни в сане иеродиакона, и четвертый Петр. Еще живя в миру это благочестивое семейство пользовалось большим уважением и почетом не только от своих односельчан, но и от всего прихода. В доме Никиты каждый воскресный и праздничный день устраивались духовные собеседования с чтением душеспасительных книг, куда шли любители слова Божия даже из отдаленных деревень. Кружок любителей духовно-нравственного чтения постепенно увеличивался и религиозная волна охватила, наконец, весь, сравнительно небольшой, приход, так что просторная крестьянская изба не могла уже вмещать в себя всех желающих послушать слова Божия и сказаний о жизни св. великих подвижников. Такое душеспасительное времяпрепровождение не могло, конечно, не отразиться на слушающих, а потому многие из них стали приходить к убеждению, что, как видно из житий святых, для угождения Богу более всего способствует жизнь иноческая, вдали от мирской суеты. И вот, второй сын Никиты, Глеб, имея только еще 15 лет от роду, во время зимних работ, тайно от родителей, уходит в известную ему тогда Нило-Сорскую пустынь. Здесь жило уже несколько его земляков-соседей, между которыми был родной дядя его отца Иларион, а потому юношу приняли здесь очень ласково, но прожив несколько времени, и, не имея вида на жительство, он вынужден был возвратиться в родную семью. Но, вкусив сладости монастырской жизни, он тяготился уже всем мирским, его впечатлительная душа рвалась к иноческим подвигам и он стал уговаривать своего старшего брата Иоанна бросить суету мирской жизни и уйти с ним вместе в монастырь. Иоанн с радостью согласился на предложение брата, и вот, испросив родительское благословение, оба брата, еще юноши, не вкусившие радостей земной жизни, покинули родительский кров и всю суету мирской жизни и поступили в Нило-Сорскую пустынь в 1849 году; Глебу в то время было 16 лет, а Иоанну 19 лет от роду. Несколько лет спустя прибыл сюда и отец их Никита, с последними двумя сыновьями, очень еще юными: старшему из них, Моисею, было 12 лет, а второму, Петру, около 10 лет от роду. Жену же свою, Евдокию, он определил в Горицкий монастырь, которая и умерла здесь в 1889 г. Сам же Никита скончался в 1880 году в монашеском чине. Итак, Иоанн был старшим сыном Николая. Он был очень высокого роста, крепкого телосложения и отличался замечательной красивою наружностью. Образование он получил только домашнее - самоучкою, но мог хорошо читать и писать. Обладая хорошим здоровьем и крепким телосложением, по вступлении в обитель, он нес самые трудные монастырские послушания, исполнял различные работы с полным усердием и старанием. Своею сердечною простотою, искренним смирением и послушанием, Иоанн скоро обратил на себя внимание монастырского начальства и приобрел уважение от всей братии обители, служа примером во всех иноческих добродетелях. С самого раннего детства приучив себя к воздержанию, он, по вступлении в монастырь, прямо поражал братию стро- гостью к себе. Так он всю жизнь не пил чаю, не говоря уже о спиртных напитках, которых не решался принимать даже в таких случаях, когда врачи советовали принимать их в виде лекарства. В виду того, что Нило-Сорская пустынь в то время очень нуждалась в материальном вспомоществовании, о. Иоанна, как более других способного и благонадежного, ежегодно стали посылать по сбору, вследствие чего, у него оказалась во всех городах масса знакомых. Здесь его ожидали и принимали не как только сборщика-попрошайку, но как доброго дорогого гостя. И он своими нехитростными речами и своим строгим отношением к себе, всюду вносил одно какое-то душевное успокоение и часто служил миротворцем в семьях не только богатых купцов, но даже и знатных господ. Случалось, что иногда долго не являлся он к своим знакомым за сбором, то последние ожидали его с нетерпением и даже приглашали его письмами. Вследствие этого, конечно, и результаты его сборов были поразительны: так в течение десятка лет им приобретено в обитель не менее 50-ти тысяч рублей, благодаря чему, пустынь скоро стала приходить в благоустроенный вид и иметь возможность быть самостоятельною, отделившись от Кирилло-Белозерского монастыря. Но мир был не по сердцу молодому иноку, его душа жаждала безмолвной тишины и спокойствия, и вот, после долгих годов сбора, он в 1865 году 12 декабря был пострижен в монашество с именем Иосифа и в том же году, испросив у настоятеля благословение, поместился в Иоанно-Предтеченском ските, где и прожил около 20 лет совершенно одиноким, не имея даже келейника. В 1866 году о. Иосиф был посвящен в иеродиакона, а в 1869 году в сан иеромонаха и определен братским духовником. Живя в Предтеченском ските в сане иеродиакона и иеромонаха, он ходил в монастырь отправлять чередное священнослужение, а все свободное от богослужения время проводил в различных трудах по монастырю и, несмотря на священный сан, он не избегал самых тяжелых и черных работ. У себя же в скиту он насадил прекрасную липовую рощу, развел сад и огород, а от ограды скита и до монастыря, по обеим сторонам дороги, насадил аллею березок, которые в настоящее время разрослись в огромные дерева. Здесь, ведя совершенно одинокий образ жизни, он день проводил в трудах, а ночь в молитве, поддерживая свои силы самою скудною пищею. От непосильных трудов и продолжительных стояний на молитве, у него стали болеть и пухнуть ноги, так что иногда с трудом мог ходить. Враг же рода человеческого верно позавидовал такому богоугодному житию сего смиренного старца и, попущением Божиим, устроил ему такое искушение, что старец вынужден был оставить свой любимый скиток и возвратиться опять в монастырь. Раз, придя в скит после монастырской всенощной, старец встретил в сенях своей келлии несколько замаскированных человек, которые набросились на него, связали ему руки и ноги и потребовали денег. Старец не сказал им, где лежат у него деньги и разбойники, оставив его в сенях связанного, сами направились в келлию. Обшарив все углы келлии и не найдя ничего ценного, они прошли в церковь и там похитили со св. престола св. антиминс, несколько старинных книг и других священных предметов. После сего настоятель не разрешил больше ему жить в ските и о. Иоанн с покорностью должен был повиноваться воле настоятеля. Прожив несколько лет в монастыре, старец подвергся болезни, в которой он находился несколько месяцев и тогда над ним совершено было таинство елеосвящения. Когда болезнь миновала, он пожелал принять на себя великий ангельский образ - св. схиму, в которую и был облечен 13 ноября 1891 года настоятелем пустыни о. Герасимом, родным братом его (в схиме Нил), с наречением прежнего имени Иоанна. Приняв св. схиму, о. Иоанн всецело посвятил себя молитве и посту, а вскоре был утешен великою к нему милостью своего Архипастыря Владыки Феогноста, который посетил Нило-Сорскую пустынь и, будучи пленен безмолвной тишиной и уединенностью скитов, тут же благословил старца о. Иоанна, к великой его радости, переселиться в Успенский скит, как более благоустроенный и более уединенный, чем Предтеченский, приказав дать ему несколько благонадежных послушников и все потребное к богослужению. Поселившись в Успенском ските, куда перешел он на праздник Успения Пр. Богородицы в 1895 году, иеросхимонах Иоанн весь отдался духовным подвигам, ежедневно до самой своей кончины соединяясь со Христом причащением Св. Таин. Духовные его подвиги иногда простирались до крайних пределов. Так, например, он целыми годами питался одними овощами, одним картофелем, не вкушая даже простого черного хлеба. Кроме того, для большего еще умерщвления плоти, он носил на своем теле тяжелые железные вериги, которые снял только за несколько лет до своей смерти, как более уже не нужные для крайне изможденного тела. Вследствие чрезмерного поста и усиленных трудов у него образовалась страшная болезнь живота, причинявшая ему нестерпимые мучения, и продолжавшаяся более 30 лет. Старец о. Иоанн строго следил за своими мыслями и мужественно боролся с вражескими ухищрения-ми, который различными способами и уловками старался так или иначе смутить дух славного подвижника. Так лицам, особенно близким к старцу и пользовавшимся его доверием, он рассказывал, что будучи ещё молодым послушником, проходил послушание гостинника. Прибыли в монастырь, по пути в Соловецкий, несколько знатных особ. В числе их была одна молодая, из богатой, интеллигентной семьи, девица, которая на другой день, встав утром, объявила, что у нее сильно болит голова и что к утрени она идти не может, и между тем, попросила гостинника подать ей самовар и, если найдется, какого-либо лекарства. Но только что о. Иоанн вошел к ней в номер, как она неожиданно бросилась к нему на встречу, заявив, что она совершенно здорова и не пошла к утрени единственно только ради того, чтоб увидеться и побыть наедине с ним: "увидав тебя в первый раз - говорила девица - я так пленилась тобою, что никак не могла побороть своей страсти и вот решилась прибегнуть к этой хитрости". О. Иоанн, конечно, страшно изумился такой неожиданной и страшной выходки этой девицы, но скоро понял, что это вражеское наваждение, он со слезами на глазах начал увещевать ее, представляя ей весь ужас ее легкомысленного поступка. Девица молчаливо слушала его простые, но полные искренности и сострадания слова и, наконец, закрыв лицо руками, с горькими слезами бросилась к ногам о. Иоанна, прося его простить за такой поступок и помолиться за нее. О. Иоанн, конечно, ее успокоил и просил никогда не вспоминать его. Но доброе сердце девушки никогда не могло забыть сего случая. Она вскоре после этого вышла замуж за очень богатого человека, и они оба с мужем всю жизнь питали к нему особенное уважение, нередко делая в его скит пожертвования. Когда же о. Иоанн ездил по сбору, то немало приходилось ему переносить подобных искушений, но благодать Божия за его труды и подвиги видимо охраняла его. Так, ночуя в мирских домах и видя близость соблазна и искушения, он не ложился в постель, а зажигал свечу пред иконою преп. Нила, которую постоянно имел при себе и от которой нередко по вере бывали исцеления и, несмотря на сильное переутомление за день, целые ночи простаивал на коленях, прося преподобного предохранить его от искушения. За время же его пребывания в Иоанно-Предтеченском ските, враг всевозможными ухищрениями старался смутить или устрашить его, но каждый раз был побеждаем сим доблестным подвижником. Так, однажды, поздно вечером старец придя в свою келлию, к своему удивлению находит, что на его постели лежит, и видимо спит молодая женщина, несмотря на то, что как келлия, так и ограда скита были заперты и ключи были у него с собою. Когда старец стал требовать, чтобы она удалилась, то женщина сказала, что это ее место, и что она не уйдет отсюда. Тогда старец осенил ее крестным знамением и она тотчас же бросилась под койку, но и там ее уже больше не оказалось; старец же убедившись, что это вражеские проделки и усердно помолившись Господу, преспокойно лег на ту же койку, будто ничего не бывало. В другой раз, после сильного утомления, только что старец лег на свою постель, как вдруг слышит что кто-то тащит с него одеяло. Старец надернул одеяло на себя, но невидимая сила, снова сбросив с него одеяло, потащила за ноги уже самого старца и дотащила до дверей келлии. Тогда он осенил себя вокруг крестным знамением и невидимая сила оставила его. Иногда возвращаясь в скит поздно вече-ром, старец видел как окружали его со всех сторон целые стаи волков и со страшными завываниями пересекали ему дорогу, но старец безбоязненно шел вперед, все вражеские козни разрушая крестным знамением и непрестанною молитвою. Имя старца о. Иоанна было широко известно, как великого подвижника и аскета, и он среди народа пользовался большою популярностью. Каждый день шли к нему толпы народа, и как искусному духовному врачу открывали ему свои наболевшие душевные раны. Он всех принимал ласково с сердечною простотою. Братия обители питали к нему особенную любовь и расположение и шли к нему со своими скорбями, недоразумениями, как к единственно близкому и родному для всех человеку. Он сумел каждого успокоить, утешить, обласкать, примирить враждующих и влить в сердце каждого любовь к своему званию, послушанию, а за иных нередко заступался и перед настоятелем. Особенно необыкновенна была его любовь к бедным. Получая со всех концов России массу денежных писем, он одну часть отдавал на нужды монастыря, а другую разделял бедным. Он снабжал каждого, кто только к нему обращался. Одному, например, даст на лошадку, другому на семена, третьему поможет построиться и обзавестись хозяйством, и т.д. Чувствуя, что силы ему изменяют, старец пожелал последнее время своей жизни провести в совершенном уединении. И вот 14 сентября 1902 года, отслужив в своей скитской церкви в последний раз при большом стечении народа литургию, и простившись с братиею и посетителями, старец затворился в своей келлии и не выходил уже больше ни к кому до самой своей смерти. Только когда постигла его болезнь, то он разрешил впустить к себе только своего родного брата о. игумена Герасима и, в качестве врача, иеромонаха о. Нила. Последнее и единственное желание его было - это дожить до дня прославления, т.е. открытия честных мощей пр. Серафима Саровского, к которому он всегда имел особенную любовь и веру, и умереть самому в один день с его бывшим наставником и руководителем, подвижником о. Нилом, который скончался на 20-е июля. И милосердый Господь, всегда исполняющий желания Своих верных рабов, послушал и сего скромного старца. Так еще в первых числах июля о. Иоанн почувствовал сильную слабость и с трудом мог ходить по своей келлии. Тогда уже было известно, что открытие мощей пр. Серафима назначено на 19-е июля и старец с нетерпением ожидал сего великого церковного торжества. Но вот наступило, наконец, и 19 июля. О. Иоанн встал в этот день значительно бодрее, почти не чувствовал никакой болезни и около 10 час. утра, облачившись в ризу, в своей келлии в первый раз начал служить молебен новоявленному угоднику Божию. После молебна старец опять стал чувствовать себя хуже и когда пришли к нему его брат игумен Герасим и иеромонах Нил, то он говорил им, что это уже последний день, его земной жизни. На ночь остались при старце о. Нил и келейник и он утешал их своею душеспасительною беседою, причем несколько раз повторял им, что до следующего дня ему уже не дожить. К 10 час. вечера старец стал заметно слабеть и вскоре тихо и спокойно испустил свой последний вздох. Отпевание было совершено в монастырском храме, сонмом духовенства, при громадном стечении народа. Тело его погребено в Иоанно-Предтеченском ските, на братском кладбище, рядом с могилою его отца, монаха Николая и брата иеродиакона Макария. Инок Иоанн. Нило-Сорская пустынь Новгородской епархии. ПО СВЯТЫМ ОБИТЕЛЯМ † Иеросхимонах Антипа 21-го апреля с.г. в Валаамском монастыре, в скиту Всех Святых, на 77 году жизни, преставился раб Божий иеросхимонах Антипа, - старец тихий и, кроткий, более полувека неисходно проживший в св. обители и в глубоком смирении сердца соделавший свое спасение. Сын состоятельных родителей, получивший законченное среднее образование, он не тяготел к миру и прослужив немногое время в Сенате, решил порвать все связи: оставил занимаемую им должность и, не взирая на увещания родных и знакомых, покинул многосуетный мир и удалился в пустыню. 24-летним юношей прибыл он на Валаам в июле 1860 года, где с любовью принятый игуменом Дамаскиным, самоотверженно вступил на трудный путь иночества в суровой обители. Не привыкший к черному труду, брат Александр, так звали в мире о. Антипу, исполняя послушание, безропотно трудился на общих послушаниях по обширному хозяйству обители. Видя его труд и усердие, о. игумен вскоре определил его в монастырскую канцелярию. Обладая прекрасным и твердым почерком, при своем редком усердии и любви к делу, о. Антипа до сего времени оставил добрую память в канцелярии. Зачисленный через год в братство монастыря, он 24 ноября 1868 года был пострижен в монашество, с наречением имени "Амвросий". Находясь под бдительным духовным водительством о. игумена Дамаскина, инок Амвросий пользовался особенной любовью и расположением этого мудрого настоятеля, отличавшего его исключительным вниманием. О. Дамаскин ценил в нем глубокую искренность в убеждениях, простоту и правоту в действиях, скромность и доброе монашеское житие. Чуждый всякого искательства, о. Амвросий не извлекал для себя материальной пользы из расположения к себе настоятеля, но чисто-сыновней привязанностью платил своему авве. Более двенадцати лет трудясь в канцелярии, он неизменно вел такой образ жизни: вставая к полунощнице в два часа утра, шел в храм, возвратясь из церкви, уже не ложился спать, а в то время, как другие братия после службы позволяли себе немного отдохнуть, о. Амвросий исполнив свое келейное монашеское правило, или занимался резьбою по дереву в своей келлии, или брал ведра и шел с ними за водой, спускаясь для этого из монастыря по крутой горе к заливу. Весной и осенью, когда обледенелый снег покрывал гору, ведущую к заливу, он часто в ночное время спотыкался и падал, разливая при этом несомую им воду. Все это не удерживало его рвения потрудиться для братии. Так, не отдавая себе отдыха, выходил он потом в канцелярию на 8-часовой усидчивый труд. В 1873 году, посвященный в сан иеродиакона, - о. Амвросий оставил послушание в канцелярии и, исполняя чреду священнослужения, пел на клиросе. Владея хорошим и сильным голосом, он состоял на клиросе "головщиком", на обязанности которого лежит запевать священные песнопения, поемые соответствующим клиросом. Монастырские старожилы до сего времени помнят, как, бывало, о. Амвросий великолепной октавой читал апостол или шестопсалмие. Любя всей душою Валаам, он в мыслях своих положил здесь жить и умереть. И действительно, несмотря на различные заманчивые предложения о перемещении в другие более богатые монастыри, всегда, отвечал категорическим отказом. 28 февраля 1876 года иеродиакон Амвросий был рукоположен в сан иеромонаха. К этому времени о. игумен Дамаскин возложил на него обязанность заведовать обширной монастырской библиотекой. Состоя библиотекарем в течение десяти лет, он много и плодотворно потрудился здесь, приводя ее в должный порядок. Как священнослужитель, о. Амвросий ревностно и благоговейно совершал Божественную службу; как сын обители, он не покладая рук, трудился во вверенном ему послушании, везде и во всем преследуя одну цель: пользу и интерес монастыря. Приготовляясь к служению литургии, кроме положенного, он вычитывал всегда несколько акафистов. Отличительной чертой о. Амвросия, проходящей чрез всю его долголетнюю жизнь, было редкое усердие и упование на предстательство Царицы Небесной. С чисто детской простотою и слезным умилением, прибегал он к Владычице мира пред всяким начинанием и во всякой скорби. Также чтил он особенно Святителя Николая Чудотворца, глубоко благоговея пред Илииной ревностью этого Угодника Божия. Обладая крайним незлобием и миролюбием, о. Амвросий везде и всюду сеял мир и взаимную братскую любовь. В последние годы своей жизни, о. игумен Дамаскин возложил на него труд старческого делания. Находясь в близком духовном общении с самим настоятелем, двери келлии которого во всякое время дня и ночи были отверсты для о. Амвросия, последний находился, кроме того, в самых дружественных отношениях с иеросхимонахом Антипою Афонским. Сей ревностный подвижник благочестия, ничего не скрывал от своего друга и сотаинника: вся святая-святых души его поведывались о. Амвросию. Живший в то время на Валааме иеросхимонах Алексий, незадолго пред этим оставивший по собственному желанию должность ризничего и переселившийся в скит Всех Святых, старец духовной опытности, также глубоко чтил о. Амвросия и даже избрал его своим духовником. Вращаясь в таком избранном обществе духоносных старцев, о. Амвросий много почерпал в свою душевную сокровищницу и с честью нес возложенный на него подвиг старчества и духовничества. В глубоком смирении, бегая всяких начальственных должностей, ничего, кроме спасения, не ища и не домогаясь, в 1891 году он удалился в скит Всех Святых, где вскоре принял великую схиму. Живя здесь в тиши уединения, отец Антипа весь остаток своей жизни посвятил на служение ближнему: назидая приходящих к нему лиц, ведя обширную переписку с духовными своими чадами и с ищущими утешения и молитвенной помощи. Как достойный носитель имени "Верного Свидетеля Пергамской церкви", он до смерти оставался верен своему служению: ни старость, ни болезни не могли удержать его рвения. В последние годы своей жизни страдая старческими недугами и болезнью ног о Антипа не оставлял своего келейного правила, ни кому не отказывал в приеме и добром совете. Как священная лампада он был для своих учеников и духовных чад светильником горящим и светящим; но кто горит и светит, тот и сам сгорает: и вот догорела эта священная лампада и после краткой болезни почил о Господе приснопамятный старец. "И пожив, почи в старости добрей". 24 апреля в скитской церкви было отпевание и погребение старца. Тут только сказалась вся сила утраты: начиная от настоятеля, священнослужителей, все молящиеся с непритворными слезами провожали в вечность почившего доброго авву. Тело старца, напутствуемое горькими слезами было погребено в скиту Всех Святых. Так закончился жизненный подвиг старца Антипы, а душа его в сиянии той любви, какой он полон был на земле, отошла туда, где пребывает сама Любовь! Житие почившего было честно, буди и успение его со Святыми! Spestator Валаам 24-го апреля 1912 г. РАСПОРЯЖЕНИЯ ЦЕРКОВНОЙ ВЛАСТИ ПО МОНАСТЫРЯМ Определения Святейшего Синода 1. От 13-29 марта 1912 года за № 2274, постановлено: 1) состоящий приписанным к Михаило-Архангельскому Устюжскому монастырю, Вологодской епархии, Троицко-Гледенский монастырь, во внимание к древности его основания и в виду значения его в религиозно-нравственном отношении для окрестного населения, восстановить в качестве самостоятельного, с обращением его в женский общежительный монастырь, с возвратом ему всех угодий и капиталов, принадлежавших Троицко-Гледенскому монастырю до упразднения его самостоятельности и находящихся ныне в пользовании Михаило-Архангельского Устюжского монастыря и 2) преобразуемый ныне монастырь именовать Троицко-Гледенским женским общежительным монастырем, с таким числом сестер, какое обитель окажется в состоянии содержать на имеющиеся средства. 2. От 28 февраля - 7 апреля 1912 года за № 2136, постановлено: общежительные третьеклассные женские монастыри Пермской епархии - Пермский Успенский и Кунгурский Иоанно-Предтеченский, во внимание к особому значению их в религиозно-просветительном отношении для окрестного населения, возвести - первый монастырь на степень первоклассного и второй - на степень второклассного. ОТЗЫВЫ О КНИГАХ Еще о книге схим. Илариона "На горах Кавказа" Кавказский пустынник о. Иларион, в ответ на рецензию его книги "На горах Кавказа", написал свою отповедь. В виду того, что рецензия была рассматриваема и одобрена Его Высокопреосвященством, Архиепископом Антонием Волынским, Высоким Руководителем нашего журнала, редакция "Русского Инока", означенную отповедь о. Илариона, также представила на благоусмотрение Владыки Архиепископа. Его Высокопреосвященство изволил написать такой отзыв: "Защита автора вовсе не основательна: он пишет о пользе Иисусовой молитвы, но это не касается его обожания имени Иисус. Пишет о святости имен Божиих, но это говорит против исключительной силы имени Иисус, а усваивает различным именам Триединого Бога, Спасителя, Богородицы и Святых. Самое имя Иисус не есть Бог, ибо Иисусом именовались и И. Навин, и Иисус Сын Сирахов и Первосвящ. Иисус Сын Иоседеков. Неужели они тоже боги? Сообщение автора о том, что многие, прочитав критику на его книгу, перестали творить Иисусову молитву, либо вымысел (потому что сею молитвою всегда занимались люди и не разделявшие суеверий автора), либо весьма отрадное, - если сию молитву перестали творить те, кто соединял с ней нелепое суеверие и, следовательно, творил молитву, будучи в прелести. Скорблю о том, что из-за этой книги произошло на св. Афоне великое смятение и ссоры выражающиеся в резкой брани последователей о. Илариона против о. и. Алексия и других. Это никого не радует кроме диавола, воспользовавшегося высокоумием малоучившегося богословию автора и исполнившего его и его последователей таким гневом. Из этого гнева познайте, братие, что дело сие не от Бога: гнев мужа не творит правды Божией, но является плодом страстности и прелести. Господь да оградит нас от козней врага. А. Антоний Очерк жизни Старца Оптиной пустыни иеросхимонаха Иосифа. Издание Казанской Амвросиевской женской пустыни, 196 стр. Цена 50 коп. Тщательно и опрятно изданная книжка производит приятное впечатление. Очерк написан задушевно, тепло и - что самое главное - правдиво. Пред мысленным взором читателя, как живой встает дивный образ великого, в самом смирении своем, старца. Несколько удачно исполненных портретов старца, еще более оживляют книжку, которая с неослабевающим интересом читается от первой и до последней страницы. От души рекомендуем ее почитателям покойного Старца и всем вообще любителям духовно-нравственного чтения. Книжку можно выписывать из Амвросиевской пустыни (ст. Подборки, Калуж. губ.) и. Т. Печатать дозволяется. Цензор: иеромонах Евсевий Редакт.-Издатель. Архим. Виталий Пом. Редактора, иеромонах Тихон