 |
||||
|
№12 (175) Август, 2003 ТИХВИНСКИЙ БOЛЬШOЙ БOГOРOДИЦE-УСПEНСКИЙ МУЖСКOЙ МOНAСТЫРЬ Александр Рожинцев  Успeнский хрaм Тихвинскoгo мoнaстыря История возникновения одного из самого почитаемого в России и в Православном мире монастыря неразрывно связана с жизнью Русского государства и Православной Церкви. На примере Тихвинской обители потомкам открывается вся великая и трагическая летопись освящения благодатным огнем Веры северо-западных окраин нашего Отечества. Все началось 617 лет назад с чудесного события - на Пречистенском погосте Онежской пятины Великого Новгорода явила себя православному народу Тихвинская икона Пресвятой Богородицы. ОБРЕТЕНИЕ ИКОНЫ По преданию этот Святой образ был написан Святым Апостолом и Евангелистом Лукой. В 1383 году за 70 лет до падения Византийской Империи икона исчезла из Константинополя и, несомая по воздуху Ангелами, в начале появилась над водами Ладожского озера, освящая водную и воздушные стихии, напаивая благоуханным ароматом пространство, где процветали и готовились к устроению монашеские обители. Чудотворная икона, шествуя по воздуху вдоль Валаамского архипелага, задержалась над островом Вощаным, в 25 километрах к юго-западу от Преображенской обители, где святыню впервые увидели рыбаки. Отмеченным посещением чудотворного образа был и остров Восковой, принадлежащий Коневецкой обители. Пришествием своим чудесным икона Пресвятой Владычицы принесла на Русь благословение святых градов Иерусалима и Константинополя. Чудотворная Тихвинская икона Божией Матери - защитница Северо-западных рубежей Российской Державы - одна из самых почитаемых православными, наряду с Владимирской, Смоленской, Иверской и Казанской иконами Пресвятой Богородицы. Первоначальные списки сказания о явлении иконы после ее шествия над Ладожским озером повествуют: "В лето 6891-е (1383 год) во дни благоверного Великого Князя Димитрия Ивановича, Святейшего Митрополита Пимена, при Архиепископе Новгородском Алексии, явилася икона Пречистой Одигитрии (Путеводительницы) в Обонежской пятине, на реке Ояти, в Вымоченицах, что в ста верстах от Тихвина (до этого на горе Смолковой, у реки Оять, она опустилась на землю, и ее поместили в специально возведенную Успенскую часовню. Местные жители устремились к месту явления, падали на колени и усердно молились Царице Небесной. По молитвам к Ней исцелилось множество народа - прим. А. Р.)) и на том месте поставили церковь Рождества Богородицы. По прошествии малого времени оттуда невидимо перешла и явилась в Кожели на Куковой горе ненадолго, за 20 поприщ от Тихвина (в течение часа стояла она в воздухе, чем произвела неописуемую радость в сердцах верующих). И в том месте поставили церковь Покрова Божией Матери. После этого оттуда явилася в Тихвине, над рекою высоко стояла в воздухе икона Пречистой, у Ней на руках изображен Спаситель, Господь наш Иисус Христос. И собралось множество народа на зрение великого этого чуда, непрестанно молящегося Пречистому Образу ее и из нее рождшемуся Христу Богу нашему. И на том месте, на горе, заложили церковь в честь Успения Святой Богородицы". 26 июня (9 июля) 1383 года в сиянии явилась над берегом реки Тихвинки Святая икона. Сюда со множеством народа пришли с Крестным Ходом священники. Все вместе они молились Пресвятой Богородице, чтобы икона с Ее святым образом низошла к ним. И свершилось чудо - икона сошла с высоты воздуха прямо на руки священников. Все с благоговением лобызали икону. В тот же день по благословению священников все начали строить храм, и в первый же день устроили три венца. На ночь святую икону и венцы оставили охранять стражу. Но утром следующего дня свершилось новое чудо - народ не узрел на месте ни иконы, ни венцов. Ночью икона невидимо неслышимо Ангельской силой перенеслась на 2 версты, на другую сторону реки Тихвинки. Вместе с иконою чудесно перенесены и начатый храм и сруб с бревнами, приготовленный для постройки храма, и даже самые щепы, - как будто перенесено незримо было само место. На оном, окончательно избранном благодатном месте, угодном Царицей Небесной для пребывания Ее образа, и был достроен православными храм. Икону поставили в нем. Устроенная в честь двунадесятого праздника - Успения Божией Матери деревянная церковь простояла 7 лет и сгорела от "свещи ночию". То же несчастье случилось, по воле Божией, и с вновь построенными храмами в 1390-м и 1395 годах. УСТРОЕНИЕ СОБОРА В 1510 году, Великий Князь Московский Василий III Иванович повелел, по благословению Митрополита Московского Симона и Архиепископа Новгородского Серапиона на милосердно пожертвованные им средства, заложить каменную церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы: "...повелением Василия Иоанновича поставиша церковь пречистыя на Тихвине на старом месте кирпичную с камением чудну вельми и велику и паперти нарядиша". Так было положено начало величественному Успенскому собору. Строительство грандиозного возвышенного храма, свидетельствовало о глубоком, искреннем и богобоязненном отношении великих Государей Московских к небесной Защитнице земли Русской - Матери Божией. Эту любовь и благодарность к Пречистой Богородице правители Отечества нашего пронесли через всю свою жизнь и историю Государства Русского от времени Великого Князя Василия III Иоанновича (1505-1533 гг.) до Святого Государя Мученика Императора Николая II (1894-1918 гг.). По воле Божией, после падения в 1454 году под ударами турок великой православной столицы Царьграда, возросло до необычайности значение Московского государства - последней надежды Христианского мира, не отпавшего в ересь латинства. Вот как писал о том в 1471 году Митрополит Московский Филипп: "Разумейте, дети, царствующий град Константинополь и церкви непоколебимо стояли, пока благочестие в нем сияло, как солнце. А как оставил истину единился Царь и Патриарх Иосиф с латиною, да подписали папе золота ради, так и скончался безгодно свой живот Патриарх, и Царьград впал в руки поганых турок". По промыслу Божиему, за 70 лет падения Царьграда, признанного после уклонения Рима в ересь, второй Христианской столицей, святой образ Богоматери чудесно явился на Новгородской земле. Икона названная по месту обретения Тихвинскою в одночасье стала ярким символом избранности и подтверждением Русской духовной и государственной идеи - "Москва - третий Рим". Явление иконы невидимо перенесенной из Царьграда в Тихвин истолковывалось святыми старцами и иерархами Русской Церкви как один из небесных знаков избранности Руси и ее столицы Москвы, провозглашенной последним в истории человечества мировым центром Вселенского Православия. Не случаен и выбор Царицей Небесной мирского владыки и устроителя каменного Успенского собора в Тихвине. По выбору самой Пречистой Девы, им стал сын верного ревнителя Православия - Государя Иоанна III Васильевича, рожденного 22 января, в день памяти Святого Апостола Тимофея, и получившего имя свое на шестой день, когда празднуется перенесение мощей Св. Иоанна Златоустаго. Младенец его и наследник был рожден 25 марта, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, и получил имя Архангела Гавриила, Собор которого празднуется на следующий день. И лишь потом наследнику дано было имя Василий в честь деда - Василия II Темнаго (1425-1463 гг.), признававшего себя преемником павших от агарян православных Византийских Императоров. Василий III Иоаннович (1505-1533 гг.), по свидетельству современников, "...поборол по Божьей церкви и по законе, и по всем Православном христианстве и по древнему благолепию". Сей ревностный Государь в 1522 году получил от старца Псковского Елиазарова монастыря Филофей особое послание, в котором были и такие пророческие слова: "...Святая Вселенская Церковь вместо Рима и Константинополя сияет светлее солнца в Москве. Два Рима пали, третий - Москва - стоит, а четвертому не быть. Все Христианские Царства пришли в конец и сошлись в одно Царство нашего Государя; все христианские Царства потопишася от неверных, только Царство одного нашего Государя благодатию Христовою стоит. Подобает Царствующему Великому Князю держать это с великим опасением и обращением к Богу, и уповать не на золото и богатство исчезающе, но на дающего всего Бога". В известной "Повести о разорении Царьграда безбожными агарянами" находим подтверждение этих слов: "Сия ибо вся благочестивыя царствия, греческое и сербское, басанское и арбаназкое Божиим попущением безбожные турци поплениша и покориша под свою власть, наша же Руссийская земля Божией милостью и молитвам Пречистыя Богородицы и всех святых чудотворцев растет, и младеет, и возвышается..." Таким образом предание о византийской святыне покинувшей Царьград до его осквернения нечестивцами и избравшей Русь своею обителью, получило высший, признанный всеми Православными народами смысл. С той самой счастливой минуты явления Пречистого образа и до наших дней к святой чудотворной иконе Пресвятой Владычице молитвенно обращаются за благословением и помощью в защите Отечества и просвещении языческих народов. Горячо молятся о мире, благополучии и здравии всеми любимого Государя и его семьи. Со времени чудесного явления иконы в Тихвине Пречистенский погост превратился в одно из любимейших мест великокняжеского, а затем и царского внимания, стал особым местом паломничества высших мирских владык и духовных иерархов. Успенский собор, построенные на месте явления Тихвинской иконы был и остается наиболее значительным храмом, возведенным в XVI веке по Государеву указу. Образцом для его создания служил Успенский собор Московского Кремля, возведенный в 1475-1479 годы итальянским зодчим Аристотелем Фиоравенти и ставший, со времени правления царя Иоанна IV, храмом всея Руси. Строителями Тихвинского Успенского собора были "нарядчик" Дмитрий Сырков - представитель известной династии "гостей московских", переселившихся в Великий Новгород в конце XV века, и итальянский мастер Фразин. По воле Божией, примерно в одно и то же время, они и были освящены; Успенский собор в Московском Кремле - по окончании стенной росписи, и каменный храм в Тихвине по окончании строительства. Сообщением об освящении двух великих святынь воздавалась хвала Богу за дарованную в июне 1514 года, после упорной борьбы победу над Литвой, увенчанную взятием Смоленска. Великий князь Московский Василий III Иоаннович посетил храм в 1526 году и молился у чудотворного образа Тихвинской иконы "о здравии и о спасении, и чтобы Господь плод чрева даровал". Годом ранее Митрополит Московский Даниил (1522-1539 гг.) и Собор 1525 года постановили во имя сохранения династии развести Василия III с супругой Соломонией Сабуровой. Прожив с нею 20 лет, государь не имел детей, и потому, желая иметь прямого наследника, пожелал жениться вторично. В 1525 году, с благословения Митрополита Московского Даниила, Соломония была против воли пострижена в монахини, а Василий III Иоаннович избрал в супруги племянницу литовского князя Михаила - Елену Васильевну, из княжеского рода Глинских, чей род шел от одного из сыновей Мамая, владевшим в Приднепровье городом Глинским. После усердных молений пред иконой Пречистой в Тихвине, менее чем через 2 года царица "понесла", разрешившись от бремени мальчиком - будущим первым Царем всея Руси Иоанном IV (1533-1584 гг.). Но государю, "искателю учительных монашеских бесед", не суждено было долго пребывать в мире - перед кончиной он пожелал принять постриг. Брат его Андрей Иванович и боярин Михаил Воронцов старались не допустить этого. Митрополит Московский Даниил тогда сказал Андрею: "Не будь на тебе нашего благословения ни в сей век, ни в будущий; хорош сосуд серебряный, а лучше позолоченный". Троицкий игумен Иоасаф совершил последнюю волю Великого князя - пострижение, дав умирающему имя Варлаама. Сыну его, вымоленному у Пречистой Госпожи Богородице, шел четвертый год. Супруга Великого князя Василия III Елена ушла вслед за мужем в 1538 году. Эта история появления на свет Божий, вероятно, стала известна Иоанну. Иначе нельзя объяснить причину спешного приезда 17-летнего Государя в Успенский собор Тихвина на поклонения чудотворной иконе. Тем более что случилось это за несколько дней до торжественного на благо всей Руси венчания Иоанна Васильевича на Царство в Успенском Соборе Московского Кремля 16 января 1547 года. Оное Таинство было совершено "...по древнему цареградскому чиноположению" с прибавлением миропамазания. Митрополит Московский Макарий возложил на Иоанна знаки царского сана - Крест Животворящего Древа, бармы и шапку Мономаха, а затем золотую цепь Мономаха. После приобщения Святых Христовых Таин Иоанн был помазан миром. Так свершилось равенство пред императорами Священной Римской империи. Государь совершил паломничество в Успенский собор Тихвина, как и его благочестивый родитель накануне (3 февраля 1547 года) браковенчания. Избранницей Иоанна была дочь окольничего Романа Юрьевича Захарьина-Кошкина. Видимо, решение вступить в брак с боярышней Анастасией Романовной Иоанн Васильевич принял, с одобрения Митрополита Московского Макария, 13 декабря 1546 года. Как повествует летопись, в тот год, когда Государю было 16 лет, среди ребяческих игр он, вдруг заговорил с боярами о женитьбе, да, как пишет историк В. О. Ключевский, "говорил так обдуманно, с такими предусмотрительными политическими соображениями, что бояре расплакались от умиления, что Царь так молод, а уже так много подумал, ни с кем не посоветовавшись, от всех утаившись". Совершенное вслед за оным поклонение Святому образу и испрошение милости и помощи у Царицы Небесной было необходимо еще и потому, что Иоанн искал прародительских обычаев: "...как прародители его, цари и великие князья и сродник его Владимир Всеволодович Мономах на Царство, на великое княжение садились". В то время первым помыслом Иоанна при выходе из правительственной опеки бояр было, по особому внушению, принять титул Царя и Венчаться на Царство торжественным церковным обрядом. Это уподобляло Иоанна Васильевича Византийскому Императору, и воспринималось всем Православным народом и Христианским миром, как Божественное благословение. Иоанн IV Васильевич, по словам историка Ключевского: "...был первый из Московских государей, который узрел и живо почувствовал в себе Царя в настоящем библейском смысле, Помазанника Божия. Это было для него политическим откровением, и с той поры его царственное я сделалось для него предметом набожного поклонения". Иоанн первым из Государей Российских возвысил идею Царской власти. Он писал о себе: "Мы, смиренный Иоанн, Царь и Великий Князь всея Руси по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению". Через 150 лет подтвердил и возвысил традицию преемственности Царской власти в России от Византии Государь Император Павел I Петрович (1796-1801 гг.). На коронации в Москве 5 апреля 1797 года, в первый день Светлого праздника Воскресения Христова Государь, прежде чем облечься в порфиру, приказал возложить на себя далматик - одну из царских одежд Византийских Императоров, сходственный с архиерейским саккосом (священной одеждой). Была и другая причина прибытия в Успенский собор Тихвина государя Иоанна IV Васильевича - он смиренно брал у Взбранной Воеводе благословение на военный поход против Казани, задуманный двумя годами ранее, о чем Иоанн откровенно поделился со святителем Новгородским Феодосием. Покоряя язычников, Иоанн исполнял долг перед своим прадедом Василием II Васильевичем (1425-1462 гг.), который весной 1445 года, во время борьбы с армией казанских татар хана Улу-Махмета, был схвачен ими в плен. Великий Князь полагая, что безопасность временно обеспечена, возвращался в Москву встретить Светлое Христово Воскресение, но армия татарского хана напала на Василия II у города Юрьева и пленила его на долгие три месяца. Освободиться из неволи великий князь сумел лишь за огромный выкуп в 200 000 рублей. Потомки Василия Темного неоднократно пытались отплатить язычникам. Отец Иоанна IV дважды, в 1506 и 1524 годах безуспешно пытался покорить басурман - пришел черед сына. Поход был задуман правнуком ровно через сто лет после унизительного пленения и выкупа Василия II. В апреле 1545 года войска Князя Василия Серебряного с ратями других воевод на стругах поплыли к Казани, но действуя без благословения, разрозненно, воеводы опустошили лишь окрестности татарской столицы. На том поход и завершился. Благоразумным было одно объяснение - покорить язычников и исполнить отеческий долг, обратясь за помощью к Владычице Богородице, было под силу только Православному Царю и Великому Князю Иоанну IV. С этим намерением Государь и прибыл в 1547 году в Успенский собор Тихвина. Молитвы молодого Иоанна были услышаны Заступницей земли Российской - по прошествии 5 лет, в 1552 году, пала Казань под ударами Христолюбивого воинства. И по взятии ее, в трех верстах от города, на левом берегу реки Казанки, в месте погребения русских воинов, павших при осаде Казани, по указу Царя Иоанна IV Васильевича, был заложен Успенский монастырь - первый на территории завоеванного и присоединенного к России Казанского ханства. В 1560 году после затопления водами реки, монастырь - прообраз Тихвинского, был перенесен на вершину горы Зилант (Змеиная) и стал именоваться Зилантовым. Так, по промыслу Божиему, змий был повержен копьем христианских дружин, при помощи Пресвятой Владычице нашей Богородицы. Сие свершилось позже. Тогда же, в 1547 году, здесь, в Успенском соборе Тихвина, и открылось юному Царю устроить "на царское иждивение монастырь по уставу и чину прочих монастырей общежительных". В ту пору своего царствования, пребывая в постоянной связи с Митрополитом Макарием, Иоанн IV проявил себя истинно церковным, мудрым и решительным государем. В эти годы им был издан Царский Судебник, благоустроивший весь государственный строй и даровавший населению права самоуправления, завоеваны были Казань и Астрахань, основана была типография в Москве: удачно началась (1558 г.) война с Ливонским орденом за выход в Балтийское море. В согласии с государем был созван 23 февраля 1551 года Церковный Собор, именуемый Стоглавым (от разделения книги его постановлений на 100 глав). На нем были приняты Устав и чины монастырские, введенные через 9 лет в будущей Тихвинской обители. Для понимания того, как велико было тогда влияние Митрополита Московского Макария, окормлявшего государя с 12 лет, приведем слово сказанное Царем при начале заседаний церковного Собора. Обратившись к "Собору служителей Божиих", Иоанн говорил о возвышении падении царств по причинам мудрости или буйства властей; описывал все испытанное Россией во время его сиротства и юности, сперва невинной, а потом развратной; указывал на дурные примеры бояр, испортивших в нем сердце. Изображал он бедствия Москвы, обращенной в 1547 году в пепел. "Тогда", молвил Государь, "ужаснулась во мне душа, и кости во мне затрепетали; дух во мне смирился, сердце умилилось. Теперь ненавижу зло и люблю добродетель. От вас требую ревностного наставления, пастыри христиан, учители царей и вельмож, достойные святители церкви! Не щадите меня в преступлениях; смело упрекайте мою слабость; гремите словом Божиим, да жива будет душа моя". Богу было угодно сурово испытать Иоанна IV. ОСНОВАНИЕ МОНАСТЫРЯ Основанием своим Успенский монастырь обязан выдающемуся иерарху Русской Православной Церкви Митрополиту Московскому Макарию, бывшему до того 16 лет Архиепископом Новгородским. В 12 день февраля 1560 года, в начале Ливонской войны (1558-1582 гг.), по указу Царя Иоанна IV Васильевича и по благословению владыки, о котором сам царь 5 апреля 1557 года писал: "О Боже! коль бы счастлива русская земля была, коли бы владыки таци были, яко преосвященный Макарий", был основан Тихвинский Богородице-Успенский мужской монастырь. В награду за сей великий шаг, в 1560 году самой Царицей Небесной, русскому оружию была дарована блестящая победа над католическим Ливонским орденом - пал город Мариенбург и крепость Вильянди, в плену у православного воинства оказался магистр ордена. В тот год Господь испытал Государя Иоанна Грозного - призвал к себе ту, кроткую и благочестивую Царицу Анастасию Романовну, которая так благотворно влияла на Государя, и благословение на венчание с которой, Иоанн получил в 1547 году, молясь перед чудотворным образом иконы Тихвинской. По свидетельству Ключевского: "Первую жену свою он любил какой-то особенно чувствительной недомостроевской любовью". "Царица-матушка", как называли в народе Анастасию, умерла внезапно. Отпевал первую Русскую Царицу Митрополит Московский Макарий. Он утешал подавленного горем Царя. В народе же ходили упорные слухи, что Государыню отравили приближенные Государя. За то главный помощник Царя Сильвестр был тотчас сослан на Соловки. С момента тяжелой утраты единственной, пользовавшейся огромной любовью и почтением Царя Анастасии Иоанн Васильевич становился все более строгим судией своих подданных, все более грозным. Один из его современников о том писал так: "А потом словно страшная буря, налетевшая со стороны, смутила покой его сердца, и я не знаю, как пересмутила покой его доброго сердца, и я не знаю как перевернула его многомудренный ум и нрав свирепый, и стал он мятежником в собственном государстве". Таким образом Указ об основании Тихвинской обители одно из самых значительных добрых деяний противоречивого и грозного Государя. О Царе-основателе Тихвинского Богородице-Успенского монастыря Иоанне IV в исторической литературе есть множество дурных свидетельств. Но позволю себе указать на добродетели Государя. Митрополит Московский Макарий (Булгаков) в "Истории Русской Церкви" пишет: "...Царь Грозный, судя по его сочинениям, не менее других книжников своего времени, был начитан и в слове Божием, и в писании отеческих, особенно аскетических, и в житии святых и что по своему красноречию и витиеватости слога он не уступал никому из тогдашних представителей красноречия". Иоанн Грозный, отмечает Н. М. Карамзин в "Истории Государства Российского" - "...способствовал народному образованию размножием школ церковных, где и миряне учились грамоте, закону, даже истории, особенно готовясь быть людьми приказными, к стыду бояр, которые еще не все умели тогда писать". Историк В. О. Ключевский отмечает, что книги с юных лет стали любимым занятием Иоанна: "От Псалтыри он перешел к другим частям Писания, перечитал много, что мог дать из тогдашнего книжного запаса, вращавшегося в русском читающем обществе. Это был начитанный москвич XVI века. Недаром современники называли его "словесной мудрости ритором. О богословских предметах он любил беседовать, особенно за обеденным столом, и имел, по словам летописи, особливую остроту и память от божественного Писания". Особенно внимательно Иоанн Васильевич читал книги духовного содержания, особенно строки о Царе и царстве, о Помазаннике Божием и испытаниях ему, грозящим в мире. Из книг он получал желанные ответы. С тех пор книги стали желанным и любимым предметом его занятий. В них он находил утешение: "Он читал и перечитывал любимые места, и они неизгладимо врезались в его память". Иоанн, по словам Ключевского, рано "привык вводить в деятельность ума участие чувства. О чем бы он ни размышлял, он подгонял, подзадоривал свою мысль страстью. С помощью такого самовнушения он был способен разгорячить свою голову до отважных и высоких помыслов, раскалить свою речь до блестящего красноречия...Иоанн - один из лучших московских ораторов и писателей XVI в.". Историк Ключевский приводит и другое обобщающее свидетельство о Царе Иоанне IV одного из его современников: "это был "муж чудного рассуждения, в науке книжнаго почитания доволен и многоречив, зело ко ополчению дерзостен и за свое отечество стоятелен, на рабы, от Бога данные ему, жестосерд, на пролитие крови дерзостен и неумолим, множество народа от мала до велика при царстве своем погубил, многие города свои попленил и многое иное содеял над рабами своими; но этот же Царь Иван и много доброго совершил, воинство свое весьма любил и на нужды его из казны своей неоскудно подавал". Его правление можно, по образном у сравнению автора, сравнить с подвигом ветхозаветного героя Самсона: "...который, чтобы погубить своих врагов, на самого себя повалил здание, на крыше коего эти враги сидели". Для устроения Тихвинского монастыря из Москвы Царем и Митрополитом был послан Архиепископ Новгородский Пимен. Вместе с ним из Великого Новгорода на погост приехали настоятели некоторых великих обителей. С ними, для установления в новой обители, чина и правил монастырских, прибыли и опытные в духовной жизни старцы. 11 февраля в день Сретения Господня Архиепископ Пимен отслужил всенощную в Успенском Соборе. На следующий день после молебна с чудотворной иконой он обошел и освятил территорию будущей обители монахов. На месте трапезной с церковью Рождества Пресвятой Богородицы был установлен деревянный Крест. По окончании этой торжественной церемонии в Успенском соборе была отслужена литургия. К 1560 году относятся и первые упоминания о тихвинских укреплениях Феодора Сыркова. Тихвинский монастырь, обнесенный остроконечной стеной с тремя воротами, тремя башнями, окруженный рвом, являлся серьезным укреплением. Обороноспособность святой обители усиливалась также небесным заступничеством - природными условиями. Река, ручьи, болота делали монастырь почти непреступной крепостью. Об укреплениях обители упоминается в 1610 году, когда игумен Богородице-Успенского монастыря Иосиф ответил отказам на требования боярина королевича Владислава Салтыкова дать "даточных людей", ссылаясь на то, что "около монастыря острог поставлен и ров копан собою, а не пособлял никто", и на то, что несение караулов на тихвинских укреплениях также лежит "на монастырских крестьянах и бобылях Тихвинского посаду". В монастыре был установлен общежительный устав, игуменом был назначен старец Кирилл (сан Архимандрита был введен с 1561 года). В "Истории Русской Церкви" Митрополита Московского Макария сказано, что в 1582 году Тихвинский Успенский монастырь вмещал в себя 40 человек братии, в том числе трех иеромонахов и двух иеродиаконов. Время возникновения обители пришлось на расцвет монашества. С середины XV до начала XVI века начитывалось до 300 вновь устроенных монастырей. Успенский монастырь имел большое значение в преобразовании Тихвинского погоста в посад, собрав вокруг торговый и ремесленный люд, привлеченный известиями о чудотворной иконе милующей и исцеляющей, обращающихся к ней. С 1560 по 1764 годы посад управлялся обителью, и был отделен от нее по разрушительному для русского монашества Указу Государыни Императрицы Екатерины II. Но об этом позднее. Строительству монастырских зданий Успенского монастыря предшествовала большая работа по подготовке территории. Так, посадские дома, располагавшиеся у стен Успенского собора, были перенесены Федором Сырковым на версту к югу, на место бывшей деревни Киселево. Место для строительства было осушено и выровнено. В дальнейшем под руководством Федора Сыркова были воздвигнуты деревянная трапезная с церковью Рождества Пресвятой Богородицы, колокольня, 42 кельи для братии, богадельня, просфорня, хлебопекарня, кухня. Строения были обнесены деревянной стеной с шатровыми башнями и рвом. В конце XVI века некоторые постройки были заменены на каменные. Перестройка началась в 1581 году, в конце продолжительного царствования Царя Иоанна IV Васильевича, с построения двухэтажной трапезной палаты с церковью Рождества Пресвятой Богородицы. Современные реставраторы отмечают высокое инженерное мастерство зодчего в проектировке трапезной палаты, в решении вопросов гидроизоляции нижних помещений и их воздушного отопления. Трапезная без сомнения выдающееся сооружение всего монастырского комплекса. По смерти государя, последовавшей в 1584 году, его потомки продолжали опекать Тихвинскую обитель, содействовали в строительстве обширного монастырского комплекса, для чего из Государевой казны отписывались немалые суммы. В 1593 году над двухпролетными Святыми монастырскими воротами был выстроен каменный надвратный храм Вознесения Господня с приделом Святого великомученика Феодора Стратилата - небесного покровителя сына Государя Иоанна IV - Царя Феодора Иоанновича (1584-1598 гг.). Случилось это в девятый год его кроткого и благополучного царствования. О самом Государе - глубоко верующем христианине невозможно не упомянуть подробней. По смерти грозного родителя его, все в государстве и именитые и простые люди со слезами на глазах молили Феодора Иоанновича венчаться на Царство и 31 мая 1584 года Феодор принял Царский венец. С. М. Соловьев в "Истории Росси с древнейших времен" описывает Государя так: "Обыкновенно встает он около четырех часов утра. Когда оденется и умоется, приходит к нему отец духовный с Крестом, к которому Царь прикладывается. Затем крестовый дьяк вносит в комнату икону Святого, празднуемого в тот день, перед которой Царь молится около четверти часа. Входит опять священник со Святую водой, кропить ею иконы и Царя. Возвратясь из церкви, Царь садиться в большой комнате, куда являются на поклон бояре, находящиеся в особенной милости. Около девяти часов Царь едет к обедне, которая продолжается два часа". После обеда и сна едет к вечерне. "Каждую неделю Царь отправляется на богомолье в какой-нибудь из ближайших монастырей..." Такому набожному и благочестивому Монарху доверил Господь Святое дело установления Патриаршества в России. Как указывали тогда архиереи русские, была вера и надежда найти в Русском Патриархе защиту Православию, угнетенному на Востоке игом мусульманства, а с запада теснимому папизмом. Господь творил Свое - Он готовил в Патриархе защиту России на близкое время скорбей, о которых мы узнали позднее. Случится это великое благо - Патриаршество должно смиренно и кротко, как бы незаметно, по внезапному стечению обстоятельств. Так и произошло. Государь Феодор Иоаннович (1584-1598 гг.) предложил Боярской Думе и высшему духовенству принять мнение о Патриаршем правлении в Руси. Царь молвил: "По воле Божией, в наказание наше, восточные патриархи и прочие святители только им носят, власти же едва ли не всякой лишены; наша же страна благодатию Божией, во многорасширение приходит, и потому я хочу, если Богу угодно и писания божественные не запрещают, устроить в Москве высочайший престол патриаршеский, если вам угодно, объявите; по моему, тут нет повреждений благочестию, но еще больше успеяние в вере Христовой". По прошествию времени, 10 января 1589 года, в Успенском храме Московского Кремля, в приделе Похвалы Богоматери, многочисленный Собор Архиереев избрал Митрополита Иова Патриархом Московским и всея Руси. 23 января произошло поставление Патриарха Московского и всея Руси. При этом Царь Феодор Иоаннович позаботился, чтобы при полном равенстве с первой минуты Патриарх Московский пользовался полной независимостью от Константинополя. Так и было исполнено Богом. Историки о Царе Феодоре Иоанновиче писали: "Он прост, слабоумен, но очень ласков, тих милостив и чрезвычайно набожен". Но в минуты грозящей Руси опасности, как это случилось в 1591 году, при появлении под Москвой крымского хана Казы Гирея, при общей панике и страхе, великий молитвенник - Царь Феодор был спокоен и невозмутим, ибо всегда полагался на заступничество Пресвятой Богородицы. Царь Феодор Иоаннович скончался 7 января 1598 года, в праздник Собора Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Он был, как пишет Ключевский: "блаженный на престоле, один из тех нищих духом, которым подобает Царство Небесное, а не земное, которых Церковь так любила заносить в свои святцы...". Современник и близкий ко двору Государя Князь И. М. Катырев-Ростовский сказал о нем: "Благоюродив быст от чрева матери своея и ни о чем попечения имея, токмо о душевном спасении". В Царе Феодоре мнишество было с царствием сплетено без раздвоения и одно служило украшением другому. Сына Иоанна Грозного называли "освятованным Царем", (по Ключевскому) свыше предназначенным к святости, к венцу небесному. В книге "о Российских Святых" Царь Феодор Иоаннович поставлен в лике Московских чудотворцев. Повествуют, что в предсмертном томлении он беседовал с кем-то незримым для других, именуя его великим святителем, и что в час кончины его ощущалось благоухание в палатах Кремлевских. (Граф М. В. Толстой "Рассказы из истории Русской Церкви"). По смерти Государя, все присягнули Царице Ирине, чтобы избежать междуцарствия, но она, чуждая властолюбия, в 9-й день по кончине супруга удалилась в московский Новодевичий монастырь, где и постриглась с именем Александры. За Ириной последовал в монастырь и ее брат. Во главе правительства стал Патриарх Иов, который был убежден, что Борис Годунов - более других достоин занять Престол государства Российского. Патриарх был уверен, что его избрание обеспечит порядок и спокойствие в государстве. В пользу этого было и родство Годунова с Государем, который был женат на его сестре, и его, Бориса разумное управление при Феодоре Иоанновиче, царствование которого современниками признавалось царствием счастливым. Россия при нем уже начинала "от скорби большие утешатися и тихо безмятежно жити", водворился порядок и справедливость после грозного правления и 24-летней Ливонской войны, восстанавливалась мощь и благосостояние. С блаженной кончиной Феодора Иоанновича - последнего Царя из династии Рюриковичей, прекращалось потомство Святого благоверного князя Александра Невского, сына его князя Даниила Московского и внука Иоанна Калиты. Царь Феодор Иоаннович много сделал для украшения Тихвинской обители. Ко времени его царствования относились находившиеся здесь иконы и низкий двухъярусный иконостас. Службы в этой церкви совершались трижды в году - в мае, в праздник Вознесения Господня и в дни памяти Святого Феодора Стратилата (8 февраля и 8 июня по ст. с.). Церковь и придел первоначально имели ступенчатое покрытие и завершались главами с крестами. Каждый входящий в монастырь под малой аркой Святых ворот, видел над головой изображение Тихвинской иконы Божией Матери, а в голубом поясе, окаймляющем ворота, крупную прекрасную золотую вязь: "Благодатию Христовою и благоволением пресвятыя Владычицы нашея Богородицы и приснодевы Марии и тоя помощью". Под сенью большой арки Святых ворот, с изображением Вознесения Господа были представлены Святой Феодор Стратилат и Святой Николай Чудотворец. Надпись в дуге гласила: "Повелением же царя и Великого Князя Иоанна Васильевича всея Руси. Начало и устроение бысть монастырю сему в лето 1560 февраля в 12 день". На пилястрах арки малых ворот богомольцы видели изображение преподобных Петра Афонского, Онуфрия Великого, Антония Дымского, Мартирия Зеленецкого, Марка Фраческого, и Макария Александрийского. Своим видом, излучавшим какой-то внутренний свет, старцы словно говорили, что только уподобясь им, их вере, их образу жизни, можно пройти вратами тесными в святой рай вечного небесного блаженства. Проходящие под аркой больших ворот богомольцы видели изображенных на пилястрах Святого Иоанна Златоустого с ликами архидьяконов Лаврентия и Стефана. Они напоминали о том, что и высокий духовный сан и духовные достоинства тесно связаны и подчинены христианским смирением. Под сенью Большой арки Святых ворот был изображен Спаситель, благославляющий преклонившихся к Его ногам преподобных Варлаама Хутынского и Александра Свирского. В поясе - надпись: "Божиею помощью Его Богоматери подписаны сии Святые ворота лета 1662 августа в 13 день, при настоящей власти сего монастыря и обители". Рядом под сенью малой арки Святых ворот изображено Знамение Пресвятой Богородицы, а под ним - Святые Иоанн Чудотворец и Серапион. В дуге - окончание надписи, идущей в поясе больших ворот: "При архимандрите Иосифе и при келаре старце Ионе Баранове с братиею". В продолжении 7 лет, в правление Царя Феодора Иоанновича, в Тихвинской обители строилась пятишатровая, трехъярусная звонница - наиболее совершенное церковно-архитектурное сооружение XVI века и последнее перед долгим периодом разрушения и запустения. Прообразом для нее послужила звонница Великоновгородского Софийского собора. Тихвинская звонница, наряду с новгородской, московской и ростовской, входит в группу своеобразных звонниц-монументов при соборных храмах, решенных в виде настенной, горизонтальной аркады (позднее строились только вертикальные звонницы). Завершена постройка была в 1600 году, в правление нового Государя - Бориса Годунова (1598-1605 гг.). О событиях связанных с его избранием и правлением нельзя не рассказать подробней - то был мир перед войной и милость перед великим испытанием Божиим, которому подверглась и Тихвинская обитель и вся Россия. С самого начала первый Патриарх Московский и всея Руси Иов был за избрание царем Бориса Годунова и, сопровождаемый духовенством, боярами и народом просил Бориса принять Царство, но получил решительный отказ. Дабы покорить волю и упорство Годунова, Патриарх созывает 17 февраля 1598 года Земский Собор в числе свыше 500 членов - духовенства и служилых людей. После проникновенной, горячей речи Патриарха Иова прославлявшей Бориса, Собор единодушно постановил - "бить челом Борису Феодоровичу и кроме него никого на государство не искать". 21 февраля, после многих упрашиваний, угрожаемый отлучением от Церкви, Борис согласился исполнить просьбу земских людей. 30 апреля Борис Годунов переехал из Новодевичьего монастыря в Кремль и поселился с семьей в Царском Дворце. 1 сентября, в день новолетия - нового года, Борис Годунов Венчался на Царство. Во время Святого Таинства венчания на Царство Русское влиянием радостного чувства, у осторожного и сдержанного Бориса вырвались слова, поразившие современников: "Отче, великий Патриарх, Иов! Бог свидетель сему, никтоже убо будет в моем царствии нищ, или беден!" Тряся за ворот сорочки, Царь прибавил: "и сию последнюю разделю со всеми". Царское венчание, кроме пиров во дворце, угощений народа, пожалований в чины, сопровождалось необыкновенными милостями: служивым людям выдано было двойное годовое жалование, купцам было дано право безпошлиной торговли на два года; земледельцы освобождены на год от податей; есть известие, что было определено, сколько крестьяне должны были работать на помещиков и платить им; вдовам и сиротам розданы деньги и съестные припасы; освобождены заключенные в темницах и получили вспоможени; инородцы были освобождены на год от податей. Первые годы царствования Бориса Годунова (1598-1605 гг.) были продолжением царствования блаженного Феодора Иоанновича. Современники благодарили Царя, говоря, что "он цел благолепием, видом и умом всех людей превзошел; муж чудный и сладкоречивый, много устроил он в Русском государстве достохвальных вещей, ненавидел мздоимство, старался искоренить разбои, воровство, кормчество, но не мог искоренить, был светлодушен и милостив и нищелюив!" Внешняя политика Государя была еще более мирной чем при Феодоре Иоанновиче. Однако пристрастие Годунова к иностранцам возбуждало неудовольствие в русских людях. Боролось против него и знатное боярство - источник многих бед России, прошлых и будущих. У Государя же не хватило сил уберечь Богом данную власть. Вот что говорят современники о главном недостатке Бориса Феодоровича: "...цвел он, как финик, листвием добродетели, и если бы терн завистной злобы не помрачал цвета его добродетели, то мог бы древним царям уподобиться. От клеветников изветы на невинных в ярости суетно принимал, и поэтому навел на себя негодование чиноначальников всей Русской земли; отсюда много ненасытных зол на него возстали и доброцветущую Царства его красоту внезапно низложили". Скоротечное Царство его омрачилось многими бедами; массовыми доносами и произведенные ими унынием, опалой, пытками и кознями. К ним добавились физические страдания - трехлетний, с 1601 года неурожай и страшный голод. Государь принимал строгие и решительные меры против зла. Запретил винокурение и пивоварение, велел сыскивать скупщиков и бить кнутом на рынках нещадно, а их запасы продавать в розницу понемногу. Царь предписывал обязательные цены и карал тяжкими штрафами тех, кто утаивал свои запасы. Чтобы помочь голодающим, Борис Годунов начал постройки в Москве и раздавал деньги, что вызвало еще большее зло, ибо народ большими массами стремился в Москву и умирал во множестве от голода и моровой язвы на улицах и дорогах. За голодом и мором следовали разбои. Разбойничьи шайки составлялись из холопов, отпущенных господами во время голода, а также из холопов опальных бояр. К сему добавилось вторжение самозванца... 13 (26) апреля 1605 года Борис Годунов был призван Господом на Суд Божий. Незадолго до своей кончины, Государь принял схиму (последний Государь сие свершивший). По смерти его Москва присягнула сыну Государя - Феодору, которому отец постарался дать возможно лучшее воспитание, и которого все современные свидетельства осыпают большими похвалами. Но молодой Царь, после самого малого царствования, вместе с матерью погиб насильственной смертью. Царевна Ксения - дочь Годунова, отличалась красотой, и потому была оставлена в живых для потехи самозванца. Позднее, она постриглась в монахини и умерла в 1622 году. Так, по воле Божией, за непослушание Царю народ лишился помазанника Божия, а сам избранный, за дерзость лишился своего народа и Трона. Так угас Царский род Годуновых. Прах Царя Бориса, удаленный при самозванце из усыпальницы Государей Российских - Архангельского собора, при Царе Михаиле Феодоровиче Романове (1613-1645 гг.) был перевезен в Троице-Сергиеву Лавру, где покоится и ныне. Там же покоится и прах семьи Бориса Годунова. На звоннице Тихвинской обители, что была построена при Годунове, до поругания монастыря богоборческой властью, находился 21 колокол, из которых 8 были именными. Кроме "Полиелейного" колокола, о котором чуть позже, таковыми были: "Вседневный" в 240 пудов, отлит в 1776 году мастером Евдокимовым, "Ранний", в 119 пудов перелитый в 1802 году из древнего колокола бывшего при Успенском соборе в 1549 году, а также "Заказной", в 68 пудов, "Трапезный и великопостный", в 40 пудов и 15 фунтов, отлитый в 1803 году в Москве, и наконец самый древний "Сигнальный", весом в 23 пуда - им возвещали время благовеста и трезвона. Все они были уничтожены. Лишь в 1990 году в Тихвине были отлиты для звонницы новые колокола, но они временные и очень скромные по размерам. Позднее звонница несколько раз перестраивалась. В 1623 году от взрыва пороха, хранившегося в подвале, были разрушены 4 пролета. Восстановили их ладожский каменщик В. Ладожанин и новгородцы, присланные Князем Д. М. Пожарским. В 1770-80 гг. в правление Государыни Императрицы Екатерины II (1762-1796 гг.) звоницу перестраивали в духе нововведений того времени, со шпилями по краям звонницы, центральным фронтоном и фонариком, окруженным восемью колоннами. В 1969 году звоннице был возвращен облик начала XVII века. Тихвинский Богородице-Успенский монастырь с самого начала своего существования получал пожертвования от Государей и бояр и вклады были щедрыми. Так, в 1589 году Царь Федор Иоаннович, в память своем отце Иоанне IV Васильевиче и брате Царевиче Иоанне, одарил монастырь великим колоколом названным "Полиелейный", весом в 300 пудов, и отлитым мастером Ф. Иевлевым. Дарителями были и родственники Дома Романовых - сотник Иван Никитич Романов в 1592 году вложил в монастырь серебряные священные сосуды потир (чаша, в которую вливается вино - кровь Христова), дискос (блюдо с изображением младенца Иисуса, лежащего в яслях, на котором во время Таинства Причащения освящают часть просфоры - агнца), звездицу (две металические дуги, соединенные в центре, коими прикрывается дискос) и лжицу (ложечка, из которой причащают мирян и священников). Иван Романов, по прозвищу Каша (ум. 1640 г.) был сослан в 1601 году в Пелым, на следующий год переведен в Нижний Новгород, и вскоре возвращен в Москву Царем Борисом Годуновым. В день коронации Лжедмитрия I сделан боярином, в 1606-1607 годах был воеводою в Козельске и победил на берегу р. Вырки (1607 г.) сторонника Лжедмитрия II Князя Масальского. При Царе Михаиле Феодоровиче (1613-1645 гг.) он играл очень видную роль, руководя преимущественно внешними делами. Таким мирным и милостивым запомнился монастырской братии XVI век. ШВЕДСКАЯ ИНТЕРВЕНЦИЯ В начале XVII столетия в Смутное время Тихвинская обитель разделила испытания выпавшие, по воле Божией, на долю Русского государства. В 1611-1613 годах монастырь героически выдержал осаду шведских войск, захвативших Великий Новгород и его окрестности. Происходило это так. 21 февраля 1613 года, в Неделю Торжества Православия, после трехдневного поста, Земский Собор избрал на Царство Михаила Феодоровича Романова (1613-1645 гг.), 14 марта он принял Престол и 11 июня 1613 года Венчался на Царство. Это великое событие принесло врагам Отечества нашего, особенно шведам, великое огорчение, ибо в то же самое время совершилось поражение отрядов шведских войск на реке Уст, они были изгнаны и из самой Тихвинской обители. Дабы отомстить обители за изгнание - шведские войска снова вторглись на территорию посада, и в конце мая 1613 года Тихвинский посад становиться центром боевых действий. Скрывшиеся за стенами обители немногочисленные защитники героически сопротивлялись войскам шведского главнокомандующего Якоба Делагарди, приказавшего своим полкам сравнять обитель с землей. Возложив единственную надежду на заступничество Преславной Владычице, монахи и ратники бились на стенах, а старые иноки неустанно молились с народом в Успенском соборе перед чудотворным образом. Шведские войска окружили обитель и с яростью делали непрестанные нападения на убежище воинов Христовых. Трижды шведские войска осаждали монастырь, но Царица Небесная не оставляла милостью своею осажденных, поражая страхом врагов, коим мерещились со всех сторон безчисленные русские войска. Во время этой осады одной благочестивой женщине Марии, получившей по вере своей зрение от чудотворной иконы, явилась Пресвятая Дева и сказала: "Объяви всем находящимся в обители, да возьмут мою икону и обойдут по стенам вокруг и узрят милость Божию". После известия о видении радостью и упованием наполнились сердца осажденных. Чудотворная икона с молебным пением была обнесена по монастырским стенам, и когда православные призывали на помощь свою единственную Заступницу, шведы были объяты внезапно таким страхом, что никем не гонимые бежали от обители. Но злоба врагов не ослабевала, и вскоре они снова явились и еще большими силами окружили монастырь. У православных одна была сила, одна и надежда. Со слезами все припадали к чудотворной иконе и умоляли Пресвятую Богородицу умилосердиться над ними. В монастыре в это время находился благочестивый Мартиниан, послушник Соловецкого монастыря. В ночном видении ему явилась Божия Матерь с Варлаамом Хутынским и Зосимою Соловецким и объявила, что это святое место близко к погибели от греховных нечистот, оскверняющих его. Мартиниан, человек чистый и богобоязненный, в ужасе воспрянул, и видение свое поведал в обители. Нераскаенные злодеи были изгнаны из монастыря, притвор церковный очищен. Оставшиеся со слезами умоляли Господа и Пречистую Его Матерь, да не предадут людей своих в руки врагов. Уповая на милость Заступницы Своей, осажденные устремились на врагов и Ее неодолимою помощью одержали победу над врагами. Но шведы не хотели умиротворяться и, чтобы отомстить за поражение свое, они с усиленными отрядами обложили обитель еще теснее и начали копать тайные рвы под врата и стены. После нового явления 13 сентября Пресвятой Богородицы Мартиниану и еще другому благочестивому человеку Григорию, Господь поразил врагов страшным чудом: они увидели, что со стороны Москвы идут к обители многочисленные полки вооруженных воинов с крестоносными знаменами, и сильно испугались; но надежда на подземные подкопы удержала их от бегства. Осажденные укрепились надеждою на помощь небесную и, совершив усердные молебные пения пред чудотворную иконою, по прежнему, устремились на врагов, которые внезапно пришли в такой страх, что побежали в безпорядке, поражая друг друга в бегстве. Пленные шведы говорили, что все они видели многочисленное воинство, выходившее из монастыря для нападения на них. Эта славная победа дана православным Пресвятою Богородицею в ночь Воздвижения Честнаго Животворящего Креста Господня 14 сентября 1613 года. Шведский полководец в страшной злобе на Тихвинскую обитель, послал еще большие против прежнего силы, с приказанием разорить монастырь до основания, а чудотворную икону разрубить на части и ее церковь разметать по полю. Услышав такие угрозы, защитники монастыря впали в отчаяние и даже хотели с чудотворною иконою удалиться к Москве, но икона оставалась на месте своем неподвижно, и никакие усилия не могли поднять ее с места. Тогда слабая горсть защитников, возложив все упование на всесильную помощь Небесной Защитницы, затворилась в обители, и ожидали нападения врагов. Но шведы были поражены новым чудом: им показалось, что неисчислимое воинство устремилось на них. Страшный испуг овладел шведами; не надеясь преодолеть явившуюся силу, они в страхе и смятении бросились бежать от стен монастыря. И православные воины вместе с вождями московских отрядов, прибывших на помощь осаждающим еще 24 июня, Симеоном Прозоровским и Леонтием Вельяминовым, и весь народ прославили Матерь Божию за невидимую и всесильную помощь. С той поры враги не осмеливались нападать более на святую обитель. Так, благодаря заступничеству Пресвятой Богородицы и подвигу московских и тихвинских воинов, после упорной борьбы, была одержана долгожданная победа. МИР ДАРОВАВШАЯ Известие об этом чуде положило начало освобождению всей новгородской земли от иноземных войск. После такой чудесной победы прибыли в Тихвинский монастырь послы от Царя Михаила Феодоровича Романова (1613-1645 гг.) для заключения мира со шведами. Сняв по благословению игумена список с чудотворной иконы Пресвятой Богородицы, послы отправились за пятьдесят пять верст к реке Сяси, в деревню Столбово, недалеко от Ладоги, куда прибыли и шведы. Именно там, 27 февраля 1617 года пред списком чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери - главною порукою мира со стороны русских, был подписан Столбовский мирный договор между Россией и Швецией. Шведы обязались отдать и очистить Великий Новгород. Старую Руссу, Порхов, с их уездами, и Сумерскую волость, в присутствии посланника английского короля Джона Мерика или назначенным от него дворян, две недели спустя после того как договор будет утвержден великими послами; три недели спустя будет отдана и очищена Ладога с уездом, причем Шведы обязаны никаких русских людей не выводить, насильства им и грабежа не чинить и наряду не вывозить; а Гдову с уездом побыть в стороне шведского короля Густава Адольфа на время, пока договор будет утвержден королевскою клятвою и Царским Крестным целованием, - "ежи уложены и прямо размежеваны будут, и послы от обоих Государей с добрым довершенным делом назад до рубежа дойдут. Всем монахам с их имением, также всем дворянам, детям боярским и посадским людям с женами, детьми, домочадцами и всем имением вольно выходить в Царского Величества сторону в продолжение двух недель от утверждения договора в Столбове; но все уездные попы и пашенные люди в уступленных королю городах и уездах должны остаться и жить под Свейскою короною, равно те дворяне, дети боярские и посадские люди, которые не выйдут в продолжение двух недель. Королю Густаву-Адольфу взять у Царя Михаила Феодоровича 20.000 рублей деньгами готовыми, добрыми, ходячими, безобманными, серебряными новгородскими; тотчас как мирное постановление совершится, деньги эти отдаст шведским послам великий посол короля Английского, Джон Мерик. Пушки, воинский запас, колокола и все другие, что вывезено из русских городов, взятых королем до 20 ноября, остается за Шведами; но тот наряд, который теперь в городах, возвращенных Царю, там и останется. Для размежевания границ к 1-му июня 1617 года должны съехаться полномочные послы, по три человека с обоих сторон, между Орешком и Ладогою, на устье реки Лавуи в Ладожское озеро, на этой реке среди моста, а к 1-му июля съехаться другим послам на рубеж между Карельским уездом Соломенского погоста и Новгородского уезда Олонецкого погоста, у Ладожского озера; этим межевальным послам прежде дружнаго окончания дела не разъезжаться. Царь Михаил Феодорович отказывается от всякого права на Лифляндскую землю и Корелу и от титула, в пользу Шведскаго короля и его потомков. Торговля должна быть вольная и безпомешная между обоими государствами всюду; шведские купцы получают прежние дворы свои в Новгороде, Москве и Пскове, где вольно им отправлять свое богослужение в хоромах, а церквей по своей вере не ставить; русским же купцам отдается их двор в Колывани, также даются им дворы в Стокгольме и Выборге; в этих городах они свое богослужение в хоромах, а в Колывани имеют церковь, как изстари было. Старые долги купцам с обеих сторон выплачиваются. Послам, посланникам и гонцам шведским вольно чрез земли Московского государства ездить в Персию, Турцию, Крым и другие страны, которые в мире с Царским Величеством; но торговых людей с собою не возить; также русским послам, посланникам и гонцам вольно ездить через Швецию к Римскому царству, в Великую Британию, во Французское королевство, в Испанию, Датскую, Голландскую и Нидерландские Земли, и другие страны, которые с королем в мире, а торговых людей с товарами не возить. Все пленники с обоих сторон освобождаются на рубеже без всякого окупа; которые не захотят добровольно остаться, - таким воля. С обеих сторон подданным не подзывать и не подговаривать; перебезчиков выдавать. Из-за порубежных ссор и досадительства мира не нарушать, ссоры эти решаются на рубеже тамошними воеводами, а которые поважнее - отсрочиваются до посольского съезда. К 1-му числу будущего июня, на прямом рубежном разделении, между Орешком и Ладогою, на реке Лавуе съехаться великим полномочным обоих государств, показать и дать прочитать друг другу подтвержденные грамоты, о том взять друг у друга прямые с них списки, а подлинные отдать, и идти шведским послам в Москву, а московским - в Стокгольм, для окончательного подтверждения. Если корабли или суда подданных обоих государств разобьет бурею и принесет к берегу или Соленаго моря (Балтийского - прим. А.Р.) , или Ладожского озера, то их отпускать без замешки со всем имением, которое сберегут, а прибрежным людям им помогать и беречь их имение. Королю Польскому и его сыну друг на друга не помогать и другими государями не умышлять и не подъискивать". Признание за шведами Ивангорода, Орешка и других городов в Прибалтике. Россия на 104 года лишилась выходов к Балтийскому морю. Но и "свейские немцы" очистили новгородскую землю. Война окончилась. Оттуда послы отправились с тою же иконою на принятие из рук врагов Великого Новгорода, бывшаго там 7 лет во власти иноземных врагов. С благодарственными слезами встречена была икона с ликом Царицы Небесной, избавившей от врагов не только свою обитель, но и Великий Новгород со всеми пределами его, и утвердившей волю Божию - власть православного Царя Михаила Феодоровича (1613-1645 гг.). Икону - "споручницу мира" - торжественно поставили в Софийском соборе, где отныне установлено местное празднование пришествию Тихвинской иконы Богородицы "во святый Великий пост в пятую неделю". В память чудесного явления Тихвинской иконы и одоления врагов предстательством Пресвятой Богородицы установлен был Церковью, в 26-й день июня, по всей России праздник в честь Тихвинской иконы. Празднества совершались также в Неделю Православия, во Вторник Светлой седмицы, 15 сентября и 1 февраля. В древние времена после 26 декабря, при совершении Собора в честь Богородицы, ездили из Успенского монастыря Тихвина "с образы и праздничною святынею в Москву". Этот обычай продолжался до 1678 года. Всех Крестных ходов, совершаемых в обители в течении года было 22. В четверг Страстной недели совершался обряд омовения иконы. И все же шведская интервенция не прошла бесследно. Она опустошила и разрушила некогда процветавшие посад и обитель. В 1623 году Богородице-Успенский монастырь, еще не успевший оправиться от разорения, постигло новое несчастье - 29 июня в монастыре случился сильный пожар, начавшись со звонницы и охвативший все монастырские здания. В результате этого несчастья сгорели все деревянные строения. Каменная звонница, в которой хранились запасы пороха, взорвалась, получили повреждения стены и купола Успенского собора. Пострадали от пожара и Святые ворота. ВОЗРОЖДЕНИЕ ИЗ ПЕПЛА По завершению неудачной, названной Смоленской войны России с Польшей (1632-1634 гг.), при Патриархе Иосафе I (1634-1640 гг.), Святые ворота Успенского монастыря в 1639 - 1641 годах были восстановлены. Живопись на фасадах и арках была выполнена в 1662 году, во время изнурительной (1654-1667 гг.) войны Русского государства с Польшей за Малороссию и Белоруссию, в правление Царя Алексея Михайловича (1645-1676 гг.). Роспись была выполнена тихвинским иконописцем Родионом Сергиевым со товарищами. Позднее Святые ворота были искажены перестройками XVIII-XIX веков и частично разрушены в годы Великой Отечественной войны. Несколько десятилетий понадобилось обители на то чтобы оправиться от пожара 1623 года и причиненного им ущерба. Содействовали восстановлению монастыря Митрополиты Новгородские (митрополия введена в 1589 году), трое из которых Никон (1652 г.), Питирим (1672 г.) и Иоаким (1674 г.) избирались Патриархами Московскими и всея Руси. Выхлопотанные ими жалованные грамоты и льготы Государей Алексея Михайловича и его сына Феодора Алексеевича (1676-1682 гг.) обогатили не только Тихвинский монастырь, но и многие обители Северо-западной Руси. Благодаря заступничеству Матери Божией и милости Русских Государей Тихвинская обитель смогла восстановить свое былое величие и обрела цветуще состояние. Кроме того еще ранее, чудесное и успешное отражение обителью осады шведских войск, побудило Московское правительство Царя Михаила Романова (1613-1645 гг.) сильнее и надежнее укрепить монастырь. Кроме того, в качестве особой привилегии, в знак чести, Архимандриты Тихвинского Богородице-Успенского монастыря при богослужении отныне пользовались преимуществами, присвоенными епископскому служению. По милости Божией в обители началось активное каменное строительство, ибо в течение всей второй половины XVI века власти Тихвинского монастыря неоднократно хлопотали пред центральным правительством в Москве о замене деревянных укреплений каменными, ссылаясь на то, что "...Тихвин - место порубежное и изстари город и осада особая", и что вместе с тем "...город и башни поставлены рубленные по самому берегу реки Тихвины и прибытыми водами тот город портит по часту и те рукомые места безпрестано починяем". Правительство всякий раз разрешало построить "каменный город" на монастырские средства и силами населения. Монастырь же добивался получения субсидии. Веря и молясь за то, в 1669 году монастырь начинает самостоятельно готовиться "к большому каменному строению" - делает огромные запасы кирпича, извести, посылает посадского человека И. Шпилькина с 6 монастырскими работниками и товарами на сумму 200 рублей для обмена их на "связное железо". Начатое в 1669 году строительство каменных укреплений завершилось в 1680 году, по смерти Государя Алекея Михайловича (1645-1676 гг.). Окончание каменных построек в Тихвинском монастыре отмечено в в истории по одной из челобитных игуменьи Введенского женского монастыря Параскевы от 14 августа 1680 года. "Ныне успенские власти - отмечалось в челобитной,- по своему великому богатству и многолюдству завели каменный город и кельи". В Москве, в музее древнерусского искусства имени Рублева, во временном заточении томится икона Пресвятой Богородицы Тихвинская повествующая о том, как строился и укреплялся город Тихвин. Икона Пречистой была написана в 1680 году, на ее двух десятках маленьких "клейм" очень точно воспроизведены древние здания, деревянные и каменные стены и башни обители. Известно, что в то время обитель владела большим богатством. Сотни крестьян обрабатывали принадлежащие ей десятки тысяч десятин земли. В монастырь стекались многочисленные вклады - деньги, драгоценности, строительные материалы отдавали надеющиеся на заступничество Матери Божией Тихвинской за поминовение их в церковных службах или за место захоронения в пределах монастыря. Все это с помощью Божией позволяло обители везти большое строительство. Со временем монастырь становиться постоянным заказчиком различных произведений искусства, собирая у себя лучшие художественные силы посада. Со второй половины XVI века, и особенно в правление Патриарха Никона (1652-1666 гг.), в монастыре получило распространение книгописание. Одним из самых выдающихся местных иконописцев - Иродионом Сергиевым - было исполнено лицевое сказание о явлении чудотворного образа Божией Матери и осаде Тихвина и монастыря, в котором прославилась Тихвинская икона. В том же труде отмечались героические заслуги обители в борьбе против интервентов. Это сказание нашло свое отражение в иконописных изводах. Местные иконописцы получили известность далеко за пределами Тихвинского посада. Их приглашали для работы в Москву, в Великий Новгород, во многие монастыри. Выполненные ими настенные росписи сохранились до нашего времени на фасадах и в галереях Успенского собора монастыря. Отдельно необходимо сказать о жизни и деяниях двух Патриархов Московских и всея Руси Никоне и Иоакиме - последних защитниках Руси Патриаршей. В более чем 15-летнее правление Патриарха Иоакима окончательно сложился архитектурный ансамбль Успенского монастыря. Этот облик, но в несколько искаженном виде, сохранился до наших дней. Славе и процветанию обитель обязана небесному покровительству Пресвятой Богородицы и трудам настоятелей Богородицкого монастыря, среди которых было много выдающихся людей. К ним, в первую очередь, относится игумен Макарий изведенный в 1620 году в Митрополита Новгородского. Игумен Герасим Кремлев, поновлявший чудотворную икону и произведенный в 1640 году в Архиепископа Симбирского и Тобольского. Игумен Иосиф - с 1674 года Митрополит Рязанский и Муромский; Корнилий - с 1673 года Митрополит Казанский, а с 1674 года Митрополит Новгородский. Игумен Иона Баранов стал Архиепископом Вятским и Великопермским; Варлаам Ванатович стал Архиепископом Киевским и Галицким. В 1669 году, в пятнадцатый год благочестивого Царствования Алексея Михайловича (1645-1676 гг.), при Патриархе Иоасафе II (1667- 1672 гг.), на средства московского дьяка Богдана Силина, была построена воротная каменная башня "Введенские ворота". Руководил строительством каменщик Ларион Осипов. В том же году на фасадах башни появилась и настенная живопись. ЦАРИ И ОБИТЕЛЬ Государи в разное время истории государства Российского вторгались в дела Церкви, объясняя это множеством причин. И первым в решение церковно-земельного вопроса вмешался Царь Иоанн IV Васильевич. В 1580 году Земской Собор, с участием бояр и духовенства, решился запретить епископам и монастырям покупать в дальнейшем земли. Решение это объяснялось Собором тем, что: "...села и пожни (луга, сенокосы) и иные земельные угодья, еще по священным епископьям и святым монастырям в пустошьях изнуряются...", а "воинственному чину от сего оскуднение происходит велие". Однако разрешение частным лицам жертвовать земли и средства "на помин души" осталось в силе. Эти пожертвования и вызывали рост церковных земель до такой степени, что к концу Смутного времени церковный "удел" не только занимал одну треть всей государственной территории, но и на законных хозяйских основаниях соперничал с хозяйством государственным, отличаясь от него в лучшую сторону. К несчастью, оное изобилие земель создавало для многих Государей Русских великие соблазны в присвоении церковных земель. Решительное изменение в этом вопросе произвел Царь Алексей Михайлович. В своем "Уложении" 1649 года он ввел юридический принцип монополии государства на власть над всей своей территорией. Государство стало владельцем территории, а власть ее раздает отныне землю за заслуги в своих интересах, дабы безплодно и нерационально, к невыгоде государства, земли не пустовали и не пропадали. Был введен государственный Монастырский Приказ, переведенный из "министерства патриаршего" в "министерство Царское". Монастырский Приказ начал ведать государственные сборы с церковных вотчин, описи церковного имущества и разные полицейские меры по делам церковных вотчин. Но по милости Божией и трудами владык Новгородских, коим всегда благоволили государи Московские, удавалось бороться против дел чиновничьих и оберегать Тихвинскую и иные обители во множестве своем от поборов. Для обращений к государям имелись у архиереев возможности и причины - мирские владыки всячески урезали церковные и в особенности монастырские земли. Но новым обителям делались послабления, свершались к ним и другие милости. Об этом мы можем судить изучая материалы Соборов Московских. Так, еще в 1551 году на Соборе было определено вперед Архиепископам, Епископам и монастырям вотчин, без Царского ведома и доклада, не покупать ни у кого: "...а князьям и детям боярским и всяким людям вотчин без докладу не продавать...Вотчины, данные или которые вперед будут даваться монастырям по душ в поминок, не выкупаются никем и никаким образом...Возвратить назад села, волости, рыбныя ловли, всякие угодья и оброчьныя деревни, отданные после Великаго Князя Василия (Василия III - прим. А. Р.) боярам, владыкам и монастырям". Уже после основания Тихвинского монастыря, в 1573 году, по Государеву приказу, Митрополит Московский Антоний и весь освященный Собор и все бояре приговорили: "...в большие монастыри, где вотчин много, вперед вотчин не давать. Но кто даст вотчину монастырям малым, у которых земель мало то эти вотчины, доложа Государю, записывать". То же утвердили на Соборе 1580 года: "...Митрополиту, владыкам и монастырям земель не покупать и в заклад не держать, а кто после этого уложения купить землю или закладную станет за собою держать, то землю брать на Государя... в деньгах ведает Бог, да Государь, как своих богомольцев пожалует. У какого монастыря убогого земли будет мало, или вовсе не будет, то он бьет челом Государю, и Государь с Митрополитом и боярами, соборно приговоря, устроят монастырь землею, как будет пригоже". Таким образом, с первых лет своего основания Тихвинская и другие молодые обители, окормлялись Государем и защищались уложением Соборов. На землях, принадлежащих обителям, а значит и Матери Божией, работалось и жилось лучше, было больше благ и привилегий, дарованных государями. Потому враг рода человеческого восставал на обители - находились охотники до земли и работников. Обитель Тихвинская молитвами иноков, заступничеством Царицы Небесной, уберегалась от нападок и разорения чиновничьего. Ко времени проведения Земского Собора 1649 года, о котором уже говорилось выше, накопились проблемы связанные с Церковным судом и многочисленными жалобами со стороны земских и тяглых людей. Они жаловались, что церковные вотчины, несмотря на все распоряжения, увеличиваются, что монастыри завладели тяглыми землями, угодьями и промыслами, что подать с них не платят сами, приходиться это делать им - податным людям. Служилые люди жаловались, что монастыри сманивают к себе их крестьян и от того поместья пустуют и служить государевой службы не с чего. Все эти и другие жалобы и вызвали постановление "Соборного Уложения" 1649 года, с которыми горячо боролся будущий Патриарх Никон. Но и до него духовенство было очень недовольно учреждением Монастырского Приказа и его вмешательством в дела церковные - право назначать в монастырские вотчины священников и причетников, право определять и отрешать монастырских настоятелей, келарей и казначеев, и даже право перерешать распоряжения епархиальных властей. Со стороны духовенства начались попытки уклонения от силы новых законов. Архиереи стали выпрашивать у Царя грамоты, освобождавшие духовенство их епархий от всякого суда, кроме Архиерейского. Патриаршая область получила подтверждение своих прежних привилегий в самом начале составления Уложения. На какое то время это успокоило Патриарха Иосифа (1642-1652 гг.), ибо он не был достаточно влиятелен для того, чтобы отстаивать законные права духовенства. Патриарх Никон и Царь Алексей Михайлович Самым решительным противником Монастырского Приказа и ряда постановлений Уложения стал правоверный Патриарх Никон, которому историк В. О. Ключевский дал исчерпывающую характеристику: "...из русских людей XVII века я не знаю человека крупнее и своеобразнее Никона. Но его не поймешь сразу: это довольно сложный характер и прежде всего характер очень неровный...Он умел производить громадное нравственное впечатление, а самолюбивые люди на это не способны. За ожесточение в борьбе его считали злым; но его тяготила всякая вражда, и он легко прощал врагам, если замечал в них желание пойти навстречу. С упрямыми врагами Никон был жесток. Но он забывал все при виде людских слез и страданий; благотворительность, помощь слабому или больному ближнему были для него не столько долгом пастырского служения, сколько безотчетным влечением доброй природы. По своим умственным и нравственным силам он был большой делец, желавший и способный делать большие дела, но только большия. Что умели делать все, то он делал хуже всех, но он хотел и умел делать то, за что не умел взяться никто, все равно, доброе ли то было дело или дурное. Его поведение...обнаруживает в нем редкую отвагу и самообладание; но он легко терялся и выходил из себя от житейской мелочи, ежедневнаго вздора; минутное впечатление разрасталось в целое настроение...В добром настроении он был находчив, остроумен, но обиженный и раздраженный, терял всякий такт и причуды озлобленного воображения принимал за действительность...Никон принадлежал к числу людей, которые спокойно переносят страшные боли, но охают и приходят в отчаяние от булавочного укола". О его решимости и твердости в защите Церкви от поборов боярских, было известно еще в бытность им в 1648-1652 годах Митрополитом Новгородским. Тогда Никону удалось получить от Царя Алексея Михайловича "несудимую грамату", освобождаясь тем самым от подчинения новому, учрежденному Уложением 1649 года, Монастырскому Приказу. Во время патриаршества Никона Тихвинская обитель не лишилась земель и имела великое облегчение в Царских грамотах и милостях. О Царе Алексее Михайловиче (1645-1676 гг.), всемерно благотворившему обители необходимо сказать подробнее. Исторический портрет Государя преданного традициям и вере отцов дорог для нас, ибо сын его Петр I (1689-1725 гг.) грубо изменил облик Православного Царства, устроение Русской Церкви и ее великих и малых обителей. Царь Алексей Михайлович Романов (1645-1676 гг.) явился наградой своим благочестивым родителям, появившись на свет Божий 19 марта 1629 года в день празднования иконы Божией Матери "Умиление". Родился наследник Престола от второго брака Царя Михаила Феодоровича с дочерью можайского дворянина, Евдокией Лукьяновной Стрешневой (ум. 1645 г.). Алексей был глубоко верующим и подлинно церковным христианином, ибо прошел полный курс древнерусского образования - словесного учения. По заведенному порядку, на шестом году жизни Царевича Алексея посадили за букварь, который был нарошно составлен для него патриаршим дьяком по заказу дедушки - Патриарха Филарета. Учил Государя, как было принято при московском дворе, дьяк одного из московских приказов. К десяти годам Царевич прошел полный курс древнерусского гимназического образования: древнерусский букварь, Заповеди, краткий катехизис, азбука, часовник, Псалтырь, Деяния Апостолов, писание текстов, Октоих и церковные песнопения Страстной Седмицы. Он мог бойко прочесть в церкви часы и не без успеха петь с дьячком на клиросе стихиры и каноны. При этом Царевич до мельчайших подробностей изучил чин церковного богослужения, в чем мог поспорить с любым монастырским и даже соборным уставщиком. Он вступил на Престол державы Российской 13 июля 1645 года, в праздник Собора Святого Архангела Гавриила, будучи 16 лет от роду, лишившись к тому времени отца и матери. Историк В. О. Ключевский пишет о Государе: "Он был образцом набожности, того чинного, точно размеренного и твердо разученного благочестия, над которым так много и долго работало религиозное чувство древней Руси. С любым иноком мог он поспорить в искусстве молиться и поститься: в Великий и Успенский пост по воскресеньям, вторникам, четвергам и субботам Царь кушал раз в день, и кушанье его состояло из капусты, груздей и ягод - все без масла; по понедельникам, средам и пятницам во все посты он не ел и не пил ничего. В церкви он иногда стоял до пяти и шести часов кряду, клал по тысячи земных поклонов, а в иные дни и по полторы тысячи. Это был истовый древнерусский богомолец, стройно и цельно соединявший в подвиге душевного спасения труд телесный с напряжением религиозного чувства". Государь не терпел равнодушия к Богу. Однажды Царь приказал не явившихся к воскресной службе бояр взять под стражу и выбросить у всех на виду в Москву-реку в дорогих боярских одеждах, приговаривая: "Вот вам награда за то, что вы предпочли спать со своими женами до позднего утра этого благословенного дня..." Предание Иоанна Грозного звучало в словах Царя Алексея с особой силой: "Бог благословил и предал нам, государю править и разсуждать людя своя на востоке и на западе и на юге и на севере вправду". Это твердое осознание самодержавной власти в его проявлениях смягчалось набожной кротостью, глубоким смирением Царя, пытавшегося не забыть в себе человека. В Государе Алексее Михайловиче не было и тени самонадеянности, того щекотливого и мнительного, обидчивого властолюбия, которым иногда страдают другие Самодержцы. "Лучше слезами, усердием и низостью (смирением) перед Богом промысел чинить, чем силой и славой (надменностью)", - писал Алексей Михайлович одному из своих воевод. В. О. Ключевский пишет, что от природы живой, впечатлительный, и подвижный, Алексей страдал вспыльчивостью, легко терял самообладание, давал излишний простор языку и рукам: "На хвастуна или озорника Царь вспылит, пожалуй пустит в дело кулаки, если виноватый под руками, и уж непременно обругает вволю: Алексей был мастер браниться той изысканной бранью, какой умеет браниться только негодующее и незлопамятное русское добродушие". Вспыльчивость Царя чаще всего возбуждалась встречей с нравственным безобразием, особенно поступками, в которых обнаруживались хвастовство и надменность... Гнев его был отходчив, проходил минутной вспышкой, не простираясь далее угроз и пинков. Государь первый шел навстречу к потерпевшему с прощением и примирением, стараясь приласкать его, чтобы не сердился: "При доброте и мягкости характера это уважение к человеческому достоинству в подданном производило обаятельное действие на своих и чужих и заслужило Алексею прозвание "тишайшего Царя". Иностранцы не могли надивиться тому, что этот Царь при безпредельной власти своей над народом, привыкшим к полному рабству, не посягнул ни на чье имущество, ни на чью жизнь, ни на чью честь (слова австрийского посла Мейерберга)." Алексей Михайлович любил, чтоб вокруг него все были веселы и довольны; всего невыносимей ему была мысль, что кто-нибудь недоволен, ропщет на него, что он кого-нибудь стесняет. Он первый начал ослаблять строгость чопорного этикета, из-за которого придворные отношения становились столь натянутыми и тяжелыми. Умение входить в положение других, понимать и принимать к сердцу их горе и радость - были одной из лучших добродетелей в душе Государя. Царь благотворил нищим и убогим и по слову Царя и Пророка Давида "уклонялся от зла и делал благо". Алексей Михайлович в Рождественский сочельник рано утром ходил тайно в тюрьмы и богадельни, раздавая там щедрую милостыню; такие же подаяния делал он на улицах нищим и убогим. Историк В. О. Ключевский указывает: "Царь Алексей был добрейший человек, славная русская душа. Я готов видеть в нем лучшаго человека древней Руси...Он любил людей и желал им всякого добра, потому что не хотел, чтобы они своим горем и жалобами расстраивали его тихие личные радости...он был мало расположен что-нибудь отстаивать или проводить, как и с чем-либо долго бороться". Общее суждение о Государе было таково - это был добрейший и мудрейший Царь, если бы не слушался дурных и глупых советников. "Современники,- как пишет Ключевский, - даже иностранцы, признавали в нем богатые природные дарования: восприимчивость и любознательность помогли ему приобрести замечательную по тому времени начитанность не только в Божественном, но и в мирском писании; об нем говорили, что он "научен многим философским наукам... Он любил писать и писал много больше, чем кто-либо из древнерусских Царей после Грозного". Неудивительно, что именно при нем свершилось великое дело освобождения захваченных в плен крымскими татарами православных христиан. Чтобы спасти и воротить домой этих пленных, Московское правительство Алексея Михайловича устроило их выкуп на казенный счет, для чего ввело особый общий налог - полоняничные деньги. Этот выкуп назывался "общей милостыней" и в нем должны были участвовать все и Царь, и все его подданные, православные христиане. Так, по соглашению с разбойниками был установлен порядок привоза пленных и тариф, по которому они выкупались, исходя из общественного положения пленников. Выкупные ставки о времена Царя Алексея Михайловича были довольно высоки, и потому государственное воспособление выкупу было недостаточно. Помогали благотворительной компании по выкупу пленных богатые монастыри и отдельные благодетели, среди которых выделяется особым состраданием и милосердием боярин Феодор Ртищев, дворецкий и воспитатель Царя Алексея Михайловича. Он как многие из древнерусских людей заботился о загробном устроении своей души с помощью благотворительных вкладов, посмертной молитвы и поминовения в святых обителях. Первые годы долгого 30-летняго правления Царя Алексея Михайловича были наполнены неурядицами и народными волнениями в Москве, но более всего его жизнь вместила в себя великие события, отразившиеся на истории всего государства Российского. Одно из таких событий произошло в седьмой год его доброго царствования, за которое он и был прозван поданными Тишайшим. 22 июля 1652 года Патриархом Московским и всея Руси соборно был избран Митрополит Новгородский Никон. Согласие его последовало не сразу. Никон, зная о враждебном отношении к нему боярства, и, видимо предчувствуя испытания ему грозящие в будущем, и долго отказывался. Приведенный против его воли в Успенский собор Кремля, он и та долго не соглашался. Только когда царь и все присутствовавшие пали на землю и со слезами молили его, то он, умиленный согласился, потребовав обязательства: "...содержать Евангельские догматы и соблюдать правила Св. Апостолов и Св. Отцев и законы благочестивых Царей". Он далее изрек: "Если обещаетесь слушаться и меня, как вашего главного архипастыря и отца, во всем, что буду возвещать вам о догматах Божиих и о правилах, в таком случае я, по вашему желанию и прошению, не стану более отрекаться от великого Архиерейства". Царь Алексей Михайлович, все бояре и освященный Собор произнесли перед Святым Евангелием и чудотворными иконами обет исполнять предложенное Никоном. Об этом событии, позднее, патриарх писал в письме Константинопольскому Патриарху. Как мы теперь знаем, клятвы своей никто не исполнил - первыми ее нарушили бояре. Тесная дружба соединяла Патриарха Никона с Царем. Вместе они молились, рассуждали о делах, садились за трапезу. Ни одно государственное дело не решалось без участия Никона. Великий ум Патриарха отпечатался на счастливых годах Царствования Алексея. Пользуясь близостью к Царю, и радея за Матерь Церковь, Патриарх Никон не раз говорил, что учреждение Монастырского Приказа противно церковным правилам. Патриарх настойчиво требовал его уничтожения. Но Алексей Михайлович не мог согласиться на упразднение Приказа. Никону удалось лишь получить несудимую грамоту для себя. По ней все духовные лица Новгородской епархии подчинялись суду только своего Митрополита. При Патриархе Никоне Монастырский Приказ на время потерял свою силу. Вопреки запрету увеличивать церковные имения, патриарший дом обогатился новыми вотчинами. Он строил новые монастыри, помогал старым обителям. Современники отмечали, что никогда еще не было таких больших сборов с церковных земель, как при Патриархе Никоне. Сам Предстоятель Русской Церкви, радея за угнетенный католиками народ Малороссии, настаивал на выступлении против Польши, дабы принять гетмана Богдана и все войско Запорожское с городами их и землями "под свою государскую высокую руку для Православныя Христианския Веры и Святых Божиих церквей". Никон выставил в поле до 10 000 воинов, столько же выставили монастыри. Царь, отправляясь в поход, оставил Никона правителем государства, что вызвало большое неудовольствие видных бояр, которые отныне должны были являться к нему с докладами, долго ожидая этого часа. Патриарх, обладая большими средствами, увеличивал свои домовые богадельни, роздавал богатые милостыни, делал пожертвования для улучшения тюрем. Никон имел неограниченную церковную власть. У некоторых бояр он распорядился сжечь вывезенные с запада картины органы. Он обязывал духовенство читать в церквах поучения, сам усиливал свою ревность в проповедовании. Патриарх требовал от духовенства должного знания Святого Писания и церковной службы, христианской жизни, дабы служить примером для пасомых. Ставленников для своей обширной епархии он испытывал сам: "обходил их с книгой, заставлял каждого читать и петь и тут же полагал свои резолюции на их просьбах". Он строг был с духовенством, не исполнявшим его требований: "Замеченные в пьянстве, или в нерадивом исполнении пасторских обязанностей ссылались в сибирские монастыри". Старался Патриарх Никон строгими мерами установить образцовый порядок в монастырях, в особенности в трех, им основанных. Боролся он против новшеств в иконописи, отстаивая древний византийский стиль, восставал против заимствований с Запада. Борясь с хомовым пением и многогласием, он добивался раздельно-речнаго пения. Царю Алексею Михайловичу нравилось единогласие, установленное Никоном еще в Великом Новгороде, и Государь ввел таковое в своей придворной церкви, откуда оно стало распространяться и по другим церквам. Эта любовь передалась и сыну Царя Феодору, который тоже увлекался музыкой, особенно певческим искусством, и даже сам писал некоторые песнопения. Велика заслуга Патриарха Никона и в деле исправления богослужебных книг. Содеянное им в этой области столь значительно, что требует отдельного повествования. Никон и на Патриаршем Престоле оставался строгим к себе иноком, соблюдавшим все церковные службы с такой ревностью, что всегда имел при себе во время богослужения древнейшие требники, для сличения обрядов и молитв. Митрополит Макарий (Булгаков) пишет об этом: "Патриарх Никон весьма любил церковное богослужение, для которого столько потрудился при исправлении церковных книг и обрядов...Каждый день посещал все службы в своей домовой церкви, и очень часто служил сам. Богослужение Никона отличалось торжественностью, особенно в большие праздники, когда он священнодействовал в соборной церкви. С ним обыкновенно служили несколько митрополитов и архиепископов, которые становились не рядом с ним, а по сторонам, вместе с архимандритами и прочими священниками". Архидьякон Павел, описавший торжественное богослужение в Успенском соборе Кремля, страдавший от холода, проведя семь часов на ногах "...на железном помосте, под влиянием сильной стужи и сырости, проникавшей до костей", вместе с тем признает : "мы были поражены изумительной правильностью и порядком всех этих церемоний и священнодействий. Несмотря на то, что мы чувствовали сильный холод и великую усталость вследствие долгаго стояния без движения, мы забывали об этом от душевного восхищения, созерцая такое торжество Православия". Преобразования, проводившиеся им, по воле Божией, казались многим очень резкими. Они увеличили число его врагов, которых и без того было достаточно. Значение Патриарха Никона держалось единственно на его личной силе и любви к нему Царя Алексея Михайловича. Эта опора, как пишет историк Знаменский, была недостаточна прочна, как и все мирское: "Орудием, которым эти опоры были подломлены, были многочисленные враги Никона, действовавшие на него со всем усердием личного раздражения. Прежде всего своим крутым характером, привычкой сталкиваться со всеми, власть имеющими, он вооружил против себя сильную партию бояр...Все эти люди зорко следили за патриархом, ловили всякий случай, где он слишком резко выставлял свою власть, перетолковывали каждый его опрометчивый шаг...Затем много врагов явилось у Никона по поводу его церковных исправлений, которые были введены им очень круто, с обычной его самоуверенностью и со всем деспотизмом личного авторитета. Привычка не обращать внимания на других поставила его в самое невыгодное положение между двумя сильными партиями, партией новизны, стремившейся к Западу, и партией старины". В Патриархе Никоне раздражало его строгость, недоступность, жестокие наказания провинившихся и усиленные поборы в патриаршую казну. Белое священство считало доведенным себя до последней степени приниженности, ибо Патриарх устранил прежнюю общительность, окружил себя недостойным величием. Подле Царя было много людей, которые по словам историка С. В. Соловьева, твердили ему: "...что Царской власти больше уже не слыхать, что посланцев патриаршеских боятся больше Царских; что великий Государь Патриарх не довольствуется и равенством власти с великим Государем Царем, но стремясь превысить его..." Но есть и другие мнения о Патриархе Никоне: "Никон, как человек, был доброй души, простой, не хитрый и не имел понятия об интригах, с помощью которых враждебная ему партия разрушила союз дружбы его с царем; но, создавая свой ум и свои нравственные преимущества он гордо держал себя перед своими врагами, которым это самое не нравилось. Никон понимал интриги своих противников, но не отвечал им, не собирал у себя партии, а оставался один". (Н. Гиббенет., "Историческое исследование дела Патриарха Никона". СПб. 1884 г.). Далее произошла великая трагедия, повлекшая за собою неисчислимые испытания для России. Собор 1666 года низложил Патриарха, осудил великое государствование Никона (1652-1666 гг.), его чрезмерные притязания и некоторые частные распоряжения, например образование им особого, лично ему принадлежащего, удела из трех монастырей. Собор возвратил незаконно отобранные для них вотчины и подчинил эти обители местным архиереям. Вместе с тем, Царь Алексей Михайлович (1645-1676 гг.) и Собор признали справедливым основной взгляд Никона на государственное положение Церкви и на Монастырский Приказ. Было запрещено Патриарху носить титул Великого государя и вступаться в мирские дела, но в то же время, была подтверждена прежняя независимость церковного ведомства от мирского суда. Собор одобрил исправление богослужебных книг, произведенное Патриархом Никоном. Для возвышения значения священства указано было носить духовенству приличное одеяние, не пьянствовать, не срамословить, не мздоимстовать за совершение таинств, особенно Таинства Причащения, не вдаваться в недозволенные священному сану торги и промыслы, не бродяжничать. Бродячее и кресцовое духовенство обратило на себя внимание, ибо было замечено в незаконных священнодействиях и в потворстве расколу. В целях уменьшения безместного духовенства Собором 1666 года было отменено старинное запрещение службы вдовым священникам. Относительно монашествующего духовенства приняты были меры против его размножения ради тунеядства и уклонения от службы и тягла. Собор высказался против всяких вкладов за пострижение. Установлены были строгие правила против бродяжничества монахов и монахинь, проживания их в мирских домах. Обличены были лже-юродиевые и пустосвяты, производившие соблазн среди простого народа. Последующий Собор 1667 года обратил внимание на мнимое внешнее понимание многими пастырями благочестия и обрядности - в церквах каждый чествовал только свою икону, какую помещал в церкви, и одной ей ставил свечи и ей только молился. Все это происходило на фоне сердечной боли народа и царя за участь низложенного Патриарха. В трагических днях противостояния Государя Алексея Михайловича с Патриархом историк Соловьев отмечает мягкий и уступчивый характер самодержца: "...Алексей Михайлович схватился враждебно на Соборе с прежним своим собиным приятелем, когда увидел его лицом к лицу, также гневного, неуступчивого, скорого на обиду, но когда дело кончилось, приговор был произнесен - и, вместо Святейшего Патриарха, великого государя Никона, в воображении Царя явился монах Никон, ссыльный в холодной пустыни Белозерской, гнев прошел, прежнее начало пробуждаться; Алексею Михайловичу стало жалко, ему стало страшно... В религиозной душе Царя поднимался вопрос: по христиански ли поступил он, не должен ли он искать примирение с Никоном, хотя и не был в праве изменять приговора соборного?" Государь, как не пытались враги Никона клеветать на него, продолжал присылать узнику подарки, и они обменивались грамотами. Радовался Никон второму браку Царя, женившегося в 1671 году на дочери рязанского дворянина Наталии Кирилловне Нарышкиной (1651-1694 гг.), и рождению Царевича Петра (30 января 1672 г.). В своей духовной Царь Алексей Михайлович писал: "от отца моего духовнаго, Великого господина Святейшего Никона иерарха и блаженного пастыря - аще же и не есть ныне на престоле, Богу так изволившу - прошения прошу и разрешения". Извещенный о последовавшей 30 января 1676 года кончине Государя Алексея Михайловича, Никон, как пишет историк С. В. Соловьев, прослезился и, обратив взоры к небу, сказал: "...воля Господня да будет! Аще бо зде с нами прощения не получи, но в страшное пришествие Господне судитися имать". Когда, прибывший с печальной вестью Феодор Лопухин, упрашивал старца дать покойному Государю письменное прощение, Никон отвечал: "Подражая учителю своему Христу, повелевшему оставлять грехи ближним, я говорю: Бог да простит покойного, но письменного прощения не дам, потому о он при жизни своей не освободил нас от заточения". Не освободил его из заточения и старший сын Алексея новый Государь Феодор Алексеевич (1676-1682 гг.). По его указу Никона перевели в Кириллов монастырь, где он провел тяжкие 5 лет. "Здесь, - как пишет граф М. В. Толстой, - предстоял низложенному первосвятителю последний период испытания, из которого вышел он как злато, искушенное в горниле...Изнуренный старец помышлял о вечности и желал только последней отрады: успокоиться под сению созданной им обители новаго Иерусалима. Все живое в нем уже перекипело, и последняя даже искра мирская угасла..." Совершенно изможденный, принявший незадолго до кончины схиму, "Никон, распростершись на одре и сложив крестообразно руки, вздохнул и отошел 17 августа 1681 года с миром". Своим душеприказчиком он назначил Царя Феодора Алексеевича. Государь с умилением воспринял это и сказал: "если так святейший Никон Патриарх возложил на меня всю надежду, воля Господня да будет, и я его в забвение не положу". Он велел везти тело в Новый Иерусалим, но патриарх Иоаким не желал воздать усопшему почестей святительских, как лишенному сана восточными Патриархами. Государь же убедил Митрополита Новгородского Корнилия действовать при погребении подобающе, и сам, участвуя в обряде, нес на ременах своих гроб. Государь последовал за Никоном к Господу уже через 9 месяцев - 27 апреля 1682 год. Так мало (1676-1682 гг.) Царствовавший Феодор Алексеевич, незадолго до своей светлой кончины, свершил великую милость - испросил усопшему Никону разрешительные грамоты четырех Патриархов. Предстоятели Восточной Церкви признавали церковные заслуги Никона и грамотами своими разрешили имя его заново включить в священный лик Патриархов, ибо этот великий муж Русской Православной Церкви всегда был достоин своего высокого сана, хотя временно испытывал искушения и скорби. Вся полнота трагедии низвержения из сана патриарха Никона открылась позднее. Уже 21 декабря 1666 года, некоторые из русских Архиереев при чтении свитка восточных Патриархов о низложении Никона, в одном из мест смутились. Они поняли, что здесь унижена неправильно патриаршая власть пред Царской. Возникли споры. Особенно возражали главные противники Никона; Митрополит Крутицкий Павел, блюститель Патриаршества, и Митрополит Рязанский Илларион. В записке, представленной ими Патриархам Восточной Церкви, в объяснении своих сомнений были высказаны следующие пророческие для России слова: "вы находитесь под властью неверных агарян, и если страдаете, то за ваше терпение и скорби да воздаст вам Господь. А мы, которых вы считаете счастливыми, как живущих в Православном Царстве, мы трикратно злополучны; мы терпим в своих епархиях всякого рода притеснения и несправедливости от бояр, и хотя большую частию стараемся скрывать и терпеливо переносить эти неправды, но мы ужасаемся при мысли, что зло, с течением времени, может увеличиваться и возрастать, особенно если будет утверждено за настоящее правило, что государство выше Церкви. Мы вполне доверяем нашему доброму и благочестивейшему Царю Алексею Михайловичу, но мы опасаемся за будущее" (Митрополит Макарий (Булгаков)). И хотя после обсуждения этого вопроса Патриархи Антиохийский Макарий и Александрийский Паисий сказали: "пусть будет заключением и результатом всего нашего спора мысль, что царь имеет преимущество в политических делах, а патриарх в церковных", так, что все рукоплескали и взывали: "многая лета нашему победоносному Государю, многая лета и вам, Святейшие Патриархи!", мы знаем из истории Отечества нашего, что опасения Патриарха Никона и Митрополитов были не напрасными. Устранил Патриарший Престол и учредил вместо оного мирской Правительствующий Синод - младший сын Царя Алексея Михайловича Петр I Алексеевич (1689-1725 гг.). Из слов последнего мы знаем, как памятно ему было дело Патриарх Никона Так, во время розысков, последовавших за казнью его сына несчастного Алексея Петровича, Государь Петр Алексеевич находился в страшном гневе и раздражении, говоря буквально следующее: "О бородачи! Отец мой имел дело с одним, а мне приходится иметь дело с тысячами. Как бы не монахиня (Евдокия) и не монахи, не дерзнул бы Алексей на такое неслыханное дело". Но прежде чем мы расстанемся с неспокойным, но столь духовно богатым XVII веком, и перейдем ко времени лихолетья и перемен, попущенных Богом и свершенных государем-реформатором - обратимся к личности последнего значительного пастыря Церкви - Патриарха Иоакима (1673-1690 гг.). ПАТРИАРХ ИОАКИМ Еще в бытность Новгородским Митрополитом он обратил особенное внимание на экономическое положение духовенства, которое не мало терпело от несправедливых и лишних поборов светских архиерейских чиновников Монастырского Приказа. Они собирали сборы в митрополичью казну. Иоаким точно определил количество денежных повинностей и приказал собирать их не светским чиновникам, а церковным старостам. Что и было утверждено Собором 1675 года, на котором был закрыт монастырский приказ. Восстановил он наделение церквей писцовыми землями, а с 1680 года установил определенное и однообразное повсеместное количество епархиальных сборов с духовенства. Но правительство, желая как можно больше извлечь государственной и общественной пользы, взымало с церковных вотчин усиленные сборы. Кроме того оно посылало в монастыри для прокормления раненных и престарелых служивых людей и требовало от духовных учреждений усиление благотворительной помощи. По предложению Царя Феодора Алексеевича, Собор 1682 года определил разобрать всех нищих по городам и действительно требующих призрения разместить по церковным богадельням и больницам, дабы назначить безпомощной бедноте пристанище, ленивых же и здоровых заставлять работать: "Пастыри Церкви, прибавлял Царь примут на себя сии распоряжения". Собор постановил: "сие предложение, как угодное Богу и спасительное для души, утверждаем соборно". Во исполнение этого постановления, содержание бедных и больных по разборе их, в Москве осталось на попечении Патриарха Иоакима, а от Царского Двора нищие получали милостыню только в большие праздники. Собором 1682 года предложено было: "построить в Москве два благотворительных заведения, больницу и богадельню для болящих, бродящих и лежащих по улицам нищих чтобы они там не бродили и не валялись" (В. О. Ключевский). Годом ранее Царь предложил Патриарху устроить убежища для нищих и в провинциальных городах. Так, свою помощь патриаршему дому в заботе о бедных оказывали епархиальные архиереи - они содержали больных и бедных при своих кафедрах, что вменялось им в обязанность. Это правило сохранялось вплоть до времени падения Династии. Много и смиренно заботился о страждущих Митрополит Новгородский Иов (1694-1716 гг.). Он построил и содержал богадельню, три больницы и два странноприимных дома. К нему питала глубокое уважение супруга Царя Иоанна Алексеевича (1682-1696 гг.) Просковья Феодоровна, о которой речь пойдет далее. Почитаемому ею Митрополиту Новгородскому она писала: "Всеблаженнейший и всепреподобнейший Архипастырь, в Дусе же Святем любезнейший наш отец и сладчайший учитель, преосвящейший Иов Митрополит великого Новаграда и Великих Лук. Желание души моея, да всесущая и вседержавная триипостасная благость Божия сохранит Ваше преосвященство благополучно, ми, здрав, душеспасительно и многолетно!.. Прошу Вашего преосвященства, да не оставлена буду аз дщери мои в Ваших Архипастырских Святых молитвах". Митрополит Иов принадлежал к именитому и почитаемому духовенству, с которым переписывались многие добросердечные лица, в том числе и из Царского Дома. Сама Царица Просковья посылала ему, Димитрию Ростовскому и Митрополиту Суздальскому Иллариону письма, уведомляя о посылке того или иного гостинца, пожертвования, ходатайствовала о Епископах и иных духовных лиц, и, наконец, ездила к ним, а на поклон - молить о благословении, да внимать их вещему слову. Иерархи благодарили, благословляли и обещали молиться. Примеры щедрости и безкорыстия иерархов множились. Но государство не оставляло желания иметь больше средств на свои нужды. Приближалось время реформ. Для того чтобы точно знать количество сборов с церковного ведомства, так и для контроля за его экономией, Государь Феодор Алексеевич определил в 1678 году произвести самую подробную перепись всех церковных имений (повторила это Государыня Императрица Анна Иоанновна (1730-1740 гг.)). На Соборе 1682 года Царь говорил о грядущей церковной реформе, об умножении числа епархий и распространении раскола, но главное - на неудовлетворительное состояние духовенства и особенно монастырей. Он указал на недостаточность церковной благотворительности, о необходимом надзоре за продажей книг, о безместном духовенстве и излишнем умножении часовен и т. д. Собор, отвечая на запросы Государя, запретил заводить малые пустыни и монастыри, заведенные ранее велел упразднять и сводить в большие общежительные монастыри. Собор ограничил излишнюю свободу пострижений вне стен обителей, распорядился изгнать из стен монастырей лишних бельцов и белиц, горячо восстал против бродяжничества монахов и монахинь, проживания их в домах мирских и прошения милостыни по улицам. Таких монашествующих было велено ловить и заключать для исправления в особо отведенные на то монастыри. Постановлено было прекратить всякое сообщение монашествующих с мирянами, особенно в монастырях женских. Указано было Собором 1682 года стараться во всех монастырях заводить общежитие. Все эти положения повлияли на устроение жизни Тихвинского Богородице-Успенского мужского монастыря. Во всех этих действиях Патриарх Иоаким проявил большую энергию и твердость, как верный защитник чистоты монашества. Кроме того, он прилагал старания к сохранению неповрежденности обрядов и вероучений, проверял, как и его предшественники богослужебно-обрядовую практику и очищал ее от неправильных наслоений. При нем были исправлены и изданы чины литургий Свв. Василия Великого и Иоанна Златоустого, Шестоднев, Требник, Псалтирь, Минея общая, Октоих, Часослов, Устав и Пролог. Из-за того он неизбежно сталкивался с раскольниками, ведя с ними упорную борьбу. Оберегал он русское общество и от иноземных и иноверческих влияний, которые начали действовать растлевающе особенно в его патриаршее правление. За этой инославной пропагандой Патриарх следил "с непрестанною болезнью своего сердца". Патриарх в противовес польско-латинскому влиянию, вместе с Царем Феодором Алексеевичем (1676 - 1682 гг.), который знал польский и латинские языки, основали в 1679 году типографскую школу, превратившуюся в Славяно-греко-латинскую академию. Патриарх через академию усиливал особенно греческое образование. Его правление отличалось особым попечением духовенства о бедных. При патриаршем доме, на праздник престольный Успения Божией Матери и при кафедральном соборе кормились и содержались многие нищие. В 1676 году было положено содержать Патриарху в его богадельнях 412 человек, что требовало больших издержек. В том же году Патриарх Иоаким (1673-1690 гг.) указал жить нищим у приходских церквей, а бедные избушки, слишком некрасивые положено было сломать. На обзаведение на новом месте по его распоряжению выдавалось по рублю на каждого. Последнее, что успел Иоаким связано с именем Царевича Петра Алексеевича, будущего Императора Всероссийского. Патриарх продолжал требовать исполнения Уложения Алексея Михайловича, по которому за колдовство назначалось наказание кнутом или сожжение на костре. Царское семейство должно было защищать от порчи, дабы никто "не испортил" Царицы или Царских детей. В правление Государя Феодора Алексеевича (1676-1682 гг.) в том грехе было много обвинений. К колдовству даже прибегал ближайший советник Царевны Софьи, Князь Василий Голицын, просвещенный государственный муж того времени. При Патриархе Иоакиме имели место жестокие двулетние розыски над колдунами, заподозренными в намерении извести Царя Петра с его матерью. Наряду с кудесниками и волхвами много вреда приносили разные ханжи и фарисеи, лицемерные кликуши и лжепророки, умевшие завоевывать внимание и доверие к своим словам. Восстал против этого Собор 1667 года, ибо к тому времени проявлялось волхование священными предметами, допускалась кощунственная переделка христианских молитв в заговоры и заговоров в молитвы. Государю грозила не только эта невидимая опасность душевного расстройства, враги сплетали еще более коварную сеть - заговор с целью убийства Царевича Петра. Но Патриарх Иоаким был союзником Монарха, он дважды открыто поддержал Государя. Впервые это случилось в 1682 году при стрелецком бунте. По смерти бездетного и не оставившего распоряжений о престолонаследии Царя Феодора Алексеевича возникло замешательство о Троне. Но по открытому перед церковью Спаса Нерукотворного решению людей "всех чинов", Петра желали Царем более. С тем и возвратился во Дворец Патриарх Иоаким, благословя на Царство малолетнего Петра и назначив Царицу Наталью Правительницей при нем. Стрельцам оное не понравилось и 23 мая, разгромив союзников Петра, они потребовали провозглашения Царем Иоанна V Алексеевича. Но Патриарх и Собор высших чинов людей московских допустили двоевластие. 26 мая дума объявила Иоанна V - первым, а Петра I Алексеевича - вторым Государем. Под давлением стрельцов, в связи с малолетством Царей их старшая сестра Софья была провозглашена Правительницей. Вторично Предстоятель Патриаршего Престола встал на сторону Государя в 1689 году, ибо по достижении 17-летия, Петр объявил о намерении править самостоятельно. Патриарх Иоаким, остался с царевичем, укрывшимся от врагов в Троице-Сергиевой лавре и открыто поддержал его в отстранении от правления Царевны Софьи (1682-1689 гг.). При оной правительнице, не без помощи ее фаворита князя В. В. Голицына, более прежнего усилилось в Москве латинское влияние, ибо, как пишет историк Ключевский: "Голицын без умолку твердил боярам о необходимости учить своих детей, выхлопотал разрешение посылать их в польские школы, советовал приглашать польских гувернеров для их образования". Кроме того фаворита "занимал вопрос о Московском войске, недостатки которого он хорошо изведал, не раз командуя полками. Он...хотел, чтоб дворянство ездило за границу и обучалось там военному искусству". Он хотел заменить хорошими солдатами непригодных к делу крестьян, какие остались без земли из-за войн. Преобразование государства Голицын собирался начать освобождением крестьян, предоставив им обрабатываемые ими земли с выгодой для Царя и казны, посредством ежегодной подати. Планам эти не суждено было сбыться по многим причинам. Именно личные отношения Князя Голицына не дали ему возможности даже начать практическую разработку своих преобразовательных замыслов, ибо связав свою жизнь с Царевной Софьей, он пал вместе с ней и не принял участия в преобразовательной деятельности Петра, хотя, по словам В. О. Ключевского "был ближайшим его предшественником и мог бы быть хорошим его сотрудником, если не лучшим. В законодательстве слабо отразился дух его планов: смягчены условия холопства за долги, отменены закапывания мужеубийц и смертная казнь за возмутительные слова". И все же правление Царицы Софьи не осталось не замеченным. Так, по словам шурина Царя Петра, Князя Б. И. Куракина: "Правление Царевны Софьи Алексеевны началось со всякою прилежностью и правосудием всем и ко удовольству народному, так что никогда такового мудрого правления в Российском государстве не было; и все государство пришло во время ее правления через семь лет в цвет великого богатства, также умножилась коммерция и всякие ремесла, и науки почали быть восставлять латинского и греческого языку...И торжествовала тогда довольность народная". Подтверждали свидетельства врага Софьи и наблюдения иностранцев. О цвете великого богатства можно судить уже потому, что в деревянной Москве, насчитывавшей тогда в себе до пятисот тысяч человек, в министерстве Голицына было построено более 3000 каменных домов. И не смотря на это, Царевна Софья в 1689 году не была поддержана ни боярами, ни стрельцами и по принуждению последних, она отреклась от Престола, и была заточена в Новодевичий монастырь. В 1727 году Князь Б. Куракин писал, что после семилетнего правления Царевны Софьи, веденного "во всяком порядке и правосудии", когда "торжествовало довольство народное", наступило "непорядочное" время правления матери Петра, Царицы Наталии Кирилловны (1689-1696 гг.), и тогда началось "мздоимство великое и кража государственная, что доныне продолжается с умножением, а вывести сию язву трудно". Государь Петр Алексеевич тогда и позднее жестоко и безуспешно боролся с этой язвой. Есть известие, как пишет историк В. О. Ключевский, что однажды в Сенате, выведенный из терпения такой повальной недобросовестностью, Петр Алексеевич хотел издать Указ вешать всякого чиновника, укравшего средств достаточных даже для покупки веревки. Тогда блюститель закона - "око Государево", генерал-прокурор Ягужинский встал и сказал: "Разве Ваше Величество хотите Царствовать один, без слуг и без подданных? Мы все воруем, только один больше и приметнее другого". В первый же год столь неразумного и расточительного правления Петра I, 17 апреля 1690 года, ушел из мира боровшийся с расколом и инославием, латинством и колдовством просвещенный Патриарх Иоаким. ПАТРИАРХ АДРИАН И ПЕТР I Последним Патриархом, защитником обителей иноческих в досинодальный период истории государства Российского был избран Митрополит Казанский Адриан (1690-1700 гг.). За строгость иноческую на должности Архимандрита Чудовского монастыря, его особо ценил предшественник Патриарх Иоаким. Архипастырь строгой жизни, твердый и смелый, Адриан проявлял себя противником новшеств, сотрясавшим поновляемую Петром Россию. Вступив на Патриарший Престол, Адриан не скрывал своего недоброжелательства к вводимым Царем Петром I "новизмам". В окружных посланиях к пастве Патриарх крайне резко высказывался против иноземцев и их обычаев; против табакокурения и брадобрития повторив против последнего проклятие Стоглавого собора. Все эти меры обострили отношения Патриарха с Царем Петром Алексеевичем, который после кончины матери в 1696 году и брата, Царя Иоанна в 1696 году, получил всю полноту власти. Произошло это при следующих обстоятельствах. Ежегодное рождение дочерей у старшего брата Петра I вовсе не доказывало, что здоровье его оправилось, напротив, в 1696 году Царь Иоанн, достигая тридцатилетия, хотя и не обнаруживал признаков смертельной болезни, но уже таил ее в своей груди. 6 января он ходил в торжественном облачении за крестами из Успенского собора Кремля на иордань, устроенную на Москве-реке. День был очень теплым, совершенно весенний, был дождь и молния. Государь находился с непокрытой головой, промочил ноги и сильно простудился. 21 января Иоанн был в Вознесенском девичьем монастыре на панихиде по матери Петра I Царице Наталии Кирилловне. 26 января, в день именин сестры своей, Царевны Марии Алексеевны, слушал обедню в Дворцовой церкви Святого Крестителя Иоанна Предтечи. По окончании службы принимал в передней палате обычные поздравления, жаловал ближних людей, и далее, как пишет М. И. Семенский: " через три дня его уж не стало: он умер скоропостижно 29 января 1696 года, в третьем часу по-полудни". После обычной торжественной церемонии отпевания Государя Иоанна, на другой день его тело было отнесено в Собор Архангела Михаила, где в течении шести недель каждый день по десяти царедворцев охраняли гробницу. Иоанна Алексеевича похоронили подле Царя Феодора Алексеевича (1676-1682 гг.), "позади первого столба на левой стороне; гробницу покрыли богатым покровом". Все эти великие утраты не смягчили сердца Петра, он уклонился от скорби и воспоминаний об усопших иностранной поездкой. И после продолжил оставаться непримиримым противником старого обрядового строя. Так, конфликт между Государем и Патриархом особенно проявился во время страшных казней стрельцов, взбунтовавшихся в 1698 году, во время длительной заграничной поездки Царя Петра. О горьких плодах сего странствия еще пойдет речь далее. О дерзости и одержимости молодого Царя говорит известный пример - по древнему обычаю печалования, Патриарх Адриан, подняв икону Божией Матери, отправился к Петру в Преображенское, моля о пощаде преступникам. Петр гневно воскликнул: "К чему эта икона? Разве твое дело приходить сюда? Убирайся скорее, и поставь икону на свое место. Быть может я побольше тебя почитаю Бога и Пресвятую Его Матерь. Я исполняю свою обязанность и делаю богоугодное дело, когда защищаю народ и казню злодеев, против него умышлявших". Очень похожая ситуация случилась с предком Петра - Царем Иоанном IV. В разгар казней, пишет Ключевский, - входит он в Московский Успенский собор. Митрополит Филипп встречает его, готовый по долгу сана печаловаться, ходатайствовать за несчастных, обреченных на казнь. "Только молчи, - говорит Царь, едва сдерживаясь от гнева, - одно тебе говорю - молчи, отец святой, молчи и благослови нас". - "Наше молчание, - отвечал Филипп, - грех на душу твою налагает и смерть наносит". - "Ближние мои, - скорбно возразил Царь, - встали на меня, ищут мне зла; какое тебе дело до наших Царских предначертаний!" И подобных совпадений в поступках и поведении двух Государей в летописи мы находим не мало. В начале своего царствования вся политическая мысль Царя Петра была поглощена борьбой с сестрой Софьей и ее подвижниками. Все гражданское настроение его сложилось из ненависти и антипатии к духовенству, боярству, раскольникам и стрельцам. Как пишет историк Ключевский: "Необходимая для каждого мыслящего человека область понятий об обществе и общественных обязанностей, гражданская этика, долго, очень долго оставалась заброшенным углом в духовном хозяйстве Петра. Он перестал думать об обществе раньше, нежели успел сообразить, чем мог быть для него". Бунтующих стрельцов Петр ненавидел за убийство о время стрелецкого бунта 1682 года родственников - Матвеева и Долгорукова, выброшенных на пики стрельцов на его глазах. Отсюда одержимость Царя, его нервозность и подозрительность. Пытки отличались поразительной жестокостью. Сам Царь проводил целые дни в пыточных избах, собственноручно мучая и допрашивая стрельцов. Начались казни. Казнили по сто-двести человек в день, вешая, отрубая головы, колесуя. 195 стрельцов повесили над стенами Новодевичьего монастыря, а пятерых - перед окнами кельи, в которой жила Софья. В руки этих казненных вложили листы с челобитными, тела их не убирали пять месяцев! Всего было казнено 1182 стрельца, а само войско расформировано. Лишь однажды Петр Алексеевич помиловал стрельцов. Случилось это в Смоленске, куда Государь прибыл вести правый суд, но игумения Вознесенского монастыря просила о милосердии. Государь исполнил просьбу и там же, в монастыре построил церковь. Гнев Государя распространился и на всех имевших связи со стрельцами - Царевен Марфу (1652-1707 гг.), вторую дочь Алексея Михайловича, и на Царицу Евдокию Феодоровну (1669-1731 гг.), первую супругу Петра Алексеевича. Все они были против воли пострижены в монахини; Софья умерла схимонахиней с именем Софьи и была похоронена в Новодевичьем монастыре, Марфа - в Успенском девичьем монастыре Александровской слободы с именем Маргарита. Ее почитала Императрица Анна Иоанновна. Известно, что в 1725 году она просит у московского Губернатора Салтыкова склянку масла из лампады, горевшей перед гробницей Царевны Маргариты Алексеевны. Испила горечь изгнания и пережившая многих Евдокия, в монашестве Елена. По воле Божией, она была освобождена внуком своим - Императором Петром II и получила от него незадолго до смерти, большое содержание и особый Двор. Относились к ней, как к Царице, и Императрица Анна Иоанновна (1730-1740 гг.). Известно как безцеремонно поступал Петр Алексеевич с челядью своих родственников даже в скорбные минуты их жизни и смерти. Так, 20 марта 1723 года он застал в покоях умирающей Царевны Марии Алексеевны, сестры своей, множество священников, которые, по заведенному исстари обычаю, принесли ей яств, напитков и спрашивали: не нужно ли ей чего-нибудь, всего ли она имела вдоволь? "Его Величество, как пишет М. И. Семевский, - немедленно всех их выгнал вон и строго настрого наказал, чтобы впредь не повторялись подобные вещи". Еще ранее Государем был учрежден порядок погребения отпевания усопших, по которому завывания и причитания над умершим были строжайше запрещены. Случилось это в 1716 году, при погребении Царицы Марфы, вдовствующей супруги Государя Феодора Алексеевича (1676-1682 гг.). Причины такого поведения Царя пытались объяснить многие исследователи его личности. Среди них историк В. О. Ключевский: "С детства плохо направленный нравственно и рано испорченный физически, невероятно грубый по воспитанию и образу жизни и безчеловечный по ужасным обстоятельствам молодости, он при этом был полон энергии, чуток и наблюдателен по природе. Этими природными качествами несколько сдерживались недостатки и пороки, навязанные ему средой и жизнью...Петр знал людей, но не умел, или не всегда хотел понимать их. Эти особенности его характера печально отразились на его семейных отношениях. Великий знаток и устроитель своего государства, Петр плохо знал один уголок его, свой собственный дом, свою семью, где он бывал гостем. Он не ужился с первой женой, имел причины жаловаться на вторую и совсем не поладил с сыном, не уберег его от враждебных веяний, что привело к гибели Царевича подвергло опасности самое существование Династии". А тем временем в семье Государя Петра Алексеевича были богоугодные люди, о которых нельзя не вспомнить в сем труде, ибо они оказывали большие милости Церкви и монашеским обителям. БЛАГОЧЕСТИВАЯ ЦАРИЦА ЕВДОКИЯ О первой супруге Государя Петра Алексеевича (1682-1725 гг.) упоминают летописи мало, а личность она легендарная, ибо веру и обрядность древней Руси Царица сохранила через все невзгоды и гонения мужа своего Государя Петра I. Она мирно почила в старости, пережив всех близких потомков Императора, детей его, кроме Елисаветы, самого Петра, супругу его Екатерину I и всех трех сыновей своих, в том числе несчастного Царевича Алексея безвинно убиенного и даже сына его - Августейшего внука своего Государя Императора Петра II (1727-1730 гг.). Известно, что до опалы Царица Евдокия праздновала в Измайлове дни рождения и именины своего супруга Царя Петра Алексеевича - ставила крестьянам пиво и вино, подавала нищим милостыню. В монастыре на Ладожском озере Евдокия пользовалась удобным помещением, тремя монашенками для личного услужения и достаточной суммой денег - несколько сот рублей ежегодно их нужд, какие тратила и на милостыни. В ее апартаментах была устроена часовня и совершалась литургия. Позже она была переведена в Шлиссельбург, где провела время в долгом заточении. По освобождению своему в 1727 году, она уклонялась от придворных интриг вокруг своего внука Государя Императора Петра II. "Углубившись, как пишет К. Валишевский, - всецело в молитвы, посты и ожидание минуты, которая вернет ей, наконец, радость семейного счастья, она высказывала полнейшее равнодушие к делам политическим". Находясь уже в Москве, она с нетерпением ожидала приезда в первопрестольную внука Петра и внучку Наталию: "Только о том вас прошу, чтобы мне внучат своих видеть и вместе с ними быть, а я истинно с печали чуть жива, что их не вижу. Прошу вас: дайте, хотя бы я на них поглядела и умерла". По встрече 4 февраля 1728, она была сухо встречена царствующим отпрыском, но он окружил бывшую затворницу почестями и обеспечив ее в денежном отношении, чего она была так долго лишена, считал свой долг тем исполненным. В последние дни жизни Государя Императора Петра II ее снова попытались втянуть в дворцовые интриги - ей было предложено регентство, но "она отказалась, ссылаясь на свои лета и немощи. 18 января вечером, когда доктора объявили, что угасла последняя надежда, она встала на молитву в соседнем покое, приготовляясь принять последний вздох внука" (К. Валишевский).  Один из чтимых списков Тихвинской иконы ВДОВСТВУЮЩАЯ ЦАРИЦА Среди почитателей древней старины и веры отцов, была и супруга старшего брата Петра I, Царя Иоанна V Просковья Феодоровна Салтыкова (1664-1723 гг.). Как пишет М. И. Семевский: "Идя по стопам своих предков и многочисленной родни, Царица старательно выполняла обрядовую сторону религии: некоторые из ея родных постригались в монахи, умирали схимниками...Прасковья очень чтила духовенство, дружилась с монахами, вела переписку с митрополитами, ездила к ним и разсылала подарки. С выходом замуж жизнь ея пошла обычной колеей: вместе с державным супругом (Иоанном V) она выполняла церковные требы, не пропускала ни одной службы, посещала монастыри, делала вклады, участвовала в крестных ходах, раздавала милостыню нищей братии и колодникам...Нередко и сама Царица вышивала золотом и шелками в церкви и монастыри...Но главною и неизменною задачею жизни Царицы была молитва и милостыня во всех видах и формах, по правилу того времени: "церковников и нищих и маломощных, бедных и скорбных и странных пришельцев призывай в дом свой и по силе накорми, напой и согрей". Царица подавала щедрую милостыню на монастыри и церкви, во время своих богомольных выходов. Церковное поминовение усопших царственных сродников сопровождалось кормлением духовного чина и нищих; последние собирались к Царским хоромам во все поминальные дни. Кроме нищих, множество бедных женщин обращались к Царице с челобитными о своих нуждах, подавая их в праздники или именины которого из членов Царской семьи. Во дворце жило много двочек-сирот, которые принимались по просьбе верховных боярынь или по желанию самой Царицы. К концу XVII века и на женской половине Дворца появились свои верховные богомолицы: вдовы, старухи и девицы. Они жили в подклетях у Царицы Просковьи Феодоровны и у Царевен, подле их хором, и, по-видимому исполняли должности сказочниц. Между ними были юродивые, помешанные и калеки всякого рода: немые, слепые, безрукия, безногия. Расположение ко всяким уродам, обычное в то время, особенно резко проявляется в Прасковье Феодоровне; склонность эту она сохранила во всю свою жизнь". Была известна у бережливой Царицы только одна ревность - к Церкви, ее служителям, особенно монашествующим. Это побуждало Прасковью на подарки духовенству и церковные вклады. Спальник Царицы, Юшков, как пишет М. И. Семевский, лицо близкое, "выбранное Царевной Софьей, по учению госпожи, развозил дары Святителям: Димитрию, Ростовскому Митрополиту, Иллариону Суздальскому, Епископу Ростовскому Досифею и другим...Между прочим Царица зачастую посещала уважаемого ею Митрополита Иллариона Суздальского; ездила к нему, в сопровождении своих дочерей, с дарами и поклоном...В один из таких приездов Царица долго беседовала с уважаемым старцем, обнаруживала беспокойство о будущей участи своих Царевен и просила за них молиться. В ответ на это преосвященный, в прозорливость и дар пророчества котораго верила паства, верила и Просковья, предсказал Царевне Анне высокую участь: Престол и корону". Царица жила с супругом Царем Иоанном Алексеевичем (1682-1696 гг.), по обычаю, в разных покоях порознь: "И на праздники господские, и в воскресные дни, и в посты, - повествует Котошихин, - Царь и Царица опочивают в покоях порознь; а когда случится быти опочивать им вместе, и в то время царь посылает по царицу, велит быть к себе спать или сам к ней похочет быть. А которую ночь опочивают вместе, и на утро ходят в мыльню порознь и ко кресту не приходят, понеже поставлено то в нечистоту и в грех..." Овдовевшая в 1696 году Царица Просковья пять дней кормила 300 нищих, угощала духовенство, делала вклады в церкви. Как непохоже это на все последующие нравы петровского периода! Супруги и после падения правительницы Софьи (1682-1689 гг.) не играли никакой роли в управлении России - Иоанн по скорби своего недуга, Просковья, по ежегодной беременности. Они ни мало не вмешивались в дела, которыми управляли, от имени еще юного Петра, его родственники и советники, как русские, так и иноземцы. За Иоанном оставался только один титул, имя его упоминалось во всех актах государственных. Он имел свой Двор, своих царедворцев, являлся народу в торжественных случаях в полном царском облачении и, наконец, участвовал в торжественных приемах послов и церковных празднествах. Жизнь глубоко верующей Царицы Прасковьи и ее окружение давали повод Государю Петру I часто насмехаться над ней и говорить: "Двор моей невестки, госпиталь уродов, ханжей и пустосвятов". Но Царица умела ему угодить в другом, была предупредительна, во многом делала уступки, так что и Петр снисходил к ее предрассудкам, коими считал милосердие и веру в чудеса. В глазах Петра невестка его имела одну заслугу - держалась вдали от крамольных сестер и опостылой жены, и была на его стороне. К тому же она была близка к его родной и всегда любимой сестре, добродушной и веселонравной Царевне Наталье Алексеевне. Как пишет М. И. Семевский: "нелицеприятно веровала она (Прасковья) в авторитет свояка-государя; его слово - закон, его мнение - свято. С какою доверенностью предоставила она ему распоряжаться судьбой ея дочерей, и он распорядился ими так, как этого требовали его планы и разсчеты...Такую преданность, такое уважение к своей особе, такое послушание, Петр находил в весьма немногих из своих теток, сестер и других женских лиц царской семьи... в признательность он был внимателен, любил и уважал Прасковью. Петр зачастую посещал невестку, отдыхал у ней со своей свитою, пировал в ее теремах, шутил и балагурил". Господь хранил невестку Петра I от гнева Государева. Грозные события 1718 года (розыск по делу Царевича Алексея), встряхнувшие по воле Петра, все высшее общество в обеих столицах, а также и Царское Семейство, встревожили Прасковью, но прошли для нее благополучно. Из массы лиц, имевших отношение к делу несчастного Алексея Петровича и его матери, Царица Просковья осталась совершенно в стороне и видимо без малейшего допроса. Между тем она была много лет знакома и переписывалась с казненным по делу Царицы Евдокии Лопухиной Епископом Досифеем. Сам Царевич-мученик Алексей на допросе, перечисляя своих сторонников, назвал и Царицу Прасковью: "Я ведал, что она ко мне добра гораздо, хотя и без большой конфиденции, чаял же к сему склону". Видно, что после таких слов, никому другом у при том страшном розыске не удалось бы уцелеть. По милости Божией Царевна Прасковья Феодоровна мирно скончалась в день празднования Иверской иконы Божией Матери, на рассвете 13 октября 1723 года, и была торжественно погребена 22 октября перед Алтарем в Благовещенской церкви Александро-Невской Лавры. Позднее в общем склепе с ней почивали ее дочь Екатерина (ум. 24 июня 1733 г.), внучка Аннушка (погребена 1 марта 1746 г.) и родная сестра, Княгиня Настасья Ромодановская (ум. 2 сентября 1736 гг.). Брат покойной Царицы Князь Василий Феодорович Салтыков, хлопотал о раздаче монастырям и нищей братии, на помин о душе Прасковьи, милостыни. Государь Петр Алексеевич приказал все дела Царицы привести в надлежащий порядок, положить штаты ее дочерям-царевнам и позаботиться об оставшихся больных, увечных и престарелых ее служителях. Царь Петр не любил, не уважал мужа Царицы Прасковьи - своего старшего брата благочестивого Царя Иоанна Алексеевича. О том свидетельствует факт крещения обоих сыновей Петра I - Цесаревича Алексея Петровича (23 февраля 1690 г.), и Александра Петровича (1 ноября 1692 г.). Царь Иоанн Алексеевич не был приглашен в восприемники. В первый раз им был Патриарх Иоаким с Царевной Татьяной Михайловной, а во второй - келарь Троицкой лавры с Царевной Натальей. Более того, вопреки порядку, установленному Апостольскими правилами Царь Петр повелел Цесаревичу Алексею быть крестным отцом своей мачехи второй Августейшей супруги Государя Екатерины Алексеевны. ПАТРИАРХ АДРИАН И ОБИТЕЛИ Не складывались у Петра отношения и с Предстоятелем Патриаршего Престола. Однако, некоторые указания Петра Патриарх Адриан признавал правильными, особенно что касалось неустройств в церковном управлении. Так, когда комиссия, готовившая в феврале 1700 года новое Уложение, затребовала от Патриаршего приказа справку о Церковном суде, Патриарх распорядился собрать все документы, служившие основанием судебных прав Русской Церкви. Адриан внушал правительству не нарушать преданий и установлений старины. Патриарх своими указами предписывал снабжать церкви исправными печатными книгами и служебниками, церковными принадлежностями; требовал наблюдения над тем, чтобы не принимались священники без письменных грамот. Издал он и Указ о запрещении устройства новых монастырей без Государева приказа. Последнее было вынужденной мерой, ибо многие монастыри обнищали после неистовства шведов, литовцев и поляков в Смутное время (1603-1618 гг.). Истощили даже богатые монастыри многочисленные и кровопролитные войны; с Польшей (1632-1634 гг.) при Царе Михаиле Феодоровиче, с Польшей же и Швецией (1654-1667 гг.), в правление Алексея Михайловича. При нем же свершился и великий бунт Степана Разина (1670-1671 гг.). Экономическое положение обителей ухудшилось и после войны с Турцией (чигиринские походы 1676-1678 годов) в правление Царя Феодора Алексеевича. Все эти испытания не могли не сказаться на состоянии обителей. В 1684 году монастыри были вынуждены просить у Царевичей Иоанна V (1682-1696 гг.) и Петра I (1682-1725 гг.) облегчения в повинностях, налагаемых на их вотчины в большем количестве, чем на помещичьи и Царские наделы. При таких обстоятельствах считалось за лучшее отдавать скудные малые обители на попечение кафедр и знаменитых монастырей. Искал в малых и отдаленных обителях приют и раскол - церковной власти потребовалось закрыть некоторые из скудных обителей, другие же, в целях ближайшего надзора, приписать к кафедрам. По тем же причинам стала соблюдаться осторожность и в открытии новых обителей. Для чего было запрещено постригать мужей при женах и жен при мужьях живых. В марте 1694 года последовал Указ против "безместных" монахов, иереев и дьяконов, ведших себя "безчинно и неискусно". Их приказано "имать и приводить в Стрелецкий Приказ", откуда отсылать в Патриарший приказ. Но даже такие строгие положения вскоре померкли в сравнении с мерами главного соперника патриаршего Престола - Петра I. Патриарх Адриан (1690-1700 гг.) отличался строгой жизнью. Он выступал в защиту своих церковных прав, когда Царь нарушал их, что происходило часто. Убедившись в невозможности влиять на распоряжения Царя, он все более удалялся от дел. В последнее время он жил в своем любимом Перервинском монастыре. Патриарх Московский всея Руси Адриан скончался 16 октября 1700 года. Вместе с ним ушла старина, обрядность и Святость допетровской Руси. ЦАРИ И ИНОВЕРЦЫ Нельзя не признать, что утрата традиций и заимствование инославных обычаев произошла на Русь не в один день. Наплыв иностранцев значительно усилился с конца XVI века, великая Смута нового столетия способствовала проникновению на Русь латинства, иезуитов, дурных обрядов чуждых православным. Иноверцы стремились осесть в России давно, еще во времена Царя Иоанна IV, использовавшего в сражении за Казань опытных в осаде крепостей инженеров- немцев. Государь и позднее вызывал их в Москву, ценя их как хороших ремесленников и солдат. Так образовалась знаменитая немецкая слобода. Уже в то время отдельные бояре, служилые и особенно торговые люди, под влиянием иноземцев, начинали и сами сомневаться и иронизировать над православными обрядами, богослужениями, иконами и постами. Доходило и до полного отступничества от матери Церкви и Родины. Происходило это в правление Бориса Годунова (1598-1605 гг.), который осознавал, как человек умный и образованный, отсталость и необразованность русского народа в образовании сравнительно с народами Западной Европы. Он понимал пользу науки для государства, и желал завести в Москве высшую школу, где бы учили иностранцы, но встретил справедливое сопротивление со стороны духовенства, считавшего Россию, окруженную вредными и губительными идеями и ересями. Тем не менее, пренебрегая запретом Церкви, Царь Борис Годунов первым решился послать нескольких юношей учиться в Западную Европу: в Любек, Англию, Францию Австрию. Эта первая отправка русских учеников за границу была неудачна - соблазн западной культуры так сильно подействовал на них, что они не вернулись назад. Борис Годунов посылал в Любек приглашать в Царскую службу врачей, рудознатцев, суконников и разных мастеров. Приезжавших в Москву немцев из Ливонии и Германии Царь принимал весьма ласково, назначал им хорошее жалование и награждал поместьями с крестьянами. Иностранные купцы пользовались покровительством Царя. Из иноземцев, преимущественно из ливонских немцев, составился особый отряд Царской гвардии. При Борисе состояло 6 иностранных медиков, получавших огромное вознаграждение. Немцам было разрешено неслыханное - построить в Москве лютеранскую церковь (позднее сожженную). Есть сведения, что некоторые из русских, желая подражать по внешности иностранцам и тем угодить Царю, стали брить бороды. При Царях Алексее Михайловиче и Феодоре Алексеевиче на Русь оказывало большое влияние католическая Польша. Главный воспитатель Царевича Алексея Михайловича боярин Б. Матвеев ввел смелую новизну в Московский Государев Дворец, одев Цесаревича и его брата в немецкое платье. В детской комнате Алексея уже были немецкие игрушки, карты, картинки. Б библиотеке Алексея имелась грамматика печатанная в Литве. Отец Петра I был очень милостив к иностранцам, но в тоже время не подвергался их влиянию, и потому не проводил новых идей в общество: "Царь Алексей и его сверстники не менее предков дорожили своей православной стариной; но некоторое время они были уверены, что можно щеголять в немецком кафтане, даже смотреть на иноземную потеху, "комедийное действо" и при этом сохранить в неприкосновенности те чувства и понятия, какие необходимы, чтобы с набожным страхом помышлять о возможности нарушить пост в Крещенский сочельник до звезды" (В. О. Ключевский). Со временем Алексей Михайлович все более увлекался "полезными новшествами". Увлекаясь новыми веяниями, Царь во многом отступал от старозаветного порядка жизни, ездил в немецкой карете, брал с собою царицу на охоту, водил ее и детей на иноземную потеху - "комедийные действа" с музыкой и танцами, поил допьяна вельмож на вечерних пирушках, в трубы трубил и органы играл. По словам В. О. Ключевского: "Царь Алексей много помог успеху преобразовательного движения. Своими часто безпорядочными и непоследовательными порывами к новому и своим умением все сглаживать и улаживать он приручил пугливую русскую мысль к влияниям, шедшим с чужой стороны". Но при этом он не порывал с родной патриархальной стариной. Однако и при нем, и поднее родственники Царствующего Дома воспитывались уже не только духовными лицами но все более иностранцами. Так, дочери Царя Иоанна V Алексеевича (1682-1696 гг.) получали знания от немца Иоганна Остермана, учившего их языку и танцам. По словам М. И. Семевского: "немцы были в ходу, немцы были в силе, немцы считались воспитателями наследника Престола...Но кроме немца, для полного развития дочерей, необходим был француз". Он "танцу учил и показывал зачало и основание языка французского". Препятствовать произвольному проникновению в Россию ереси и вольностей была обязана Православная Церковь и ее Предстоятели. Строгие меры к протестантам и католикам употреблял Патриарх Филарет (1619-1633 гг.). Истреблял у бояр немецкие органы, ливреи для слуг, картины и иконы западного образца Патриарх Никон. Подвергалось преследованию брадобритие, за употребление табака резали носы. Но в борьбе с чуждыми Православию мирскими удовольствиями и развлечениями Церковь, и ее Предстоятеля не всегда поддерживали Государи. Так, Петру I приписывали слова к боярам о брадобритии, отвечающие, по словам Ключевского, обычному тону его речи и образу мыслей: "Наши старики по невежеству думают, что без бороды не войдут в Царствие Небесное, хотя оно отверсто для всех честных людей, с бородами ли они или без бород, с париками или плешивые". Государь часто путал понятия старорусских традиций и православных канонов с истинным суеверием, видимо по причине недостатка богословского воспитания и образования. Прискорбно, что не смотря на предостережения иерархов Церкви, Царями, напротив усиливался вызов иностранцев на государственную службу. В самом дворце Самодержца постепенно завелись немецкая музыка, картины, часы, зеркала, кареты и другие Царские диковинки. Появились там же театр и придворная школа комедиантов. Многие не довольствовались только духовным образованием - стремились получить и светское. К таковым принадлежал и Царь Петр I, на которого уже с детства оказывалось немецкое влияние. По свидетельству историка Ключевского: "Как только Петр стал помнить себя, он был окружен в своей детской иноземными вещами; все, во что он играл, напоминало ему немца". Так, со временем, над черным священством, категорически отвергавшем все языческое, иноземное и еретическое, сгущались грозовые тучи. О НИЩЕНСТВЕ И МИЛОСТЫНИ Монашеские обители во все время допетровского правления были духовным центром древнерусского общества, житницей добродетелей и хранителями чистоты прародительской веры. Русская Православная Церковь прилежно учила понимать и исполнять вторую из основных заповедей, в которой заключается весь смысл Священного Писания - заповедь о любви к ближнему. При том неспокойном мире, в котором слабому и беззащитному, обираемому со всех сторон человеку необходимо было всегда именно сострадание. Быть готовыми к сему подвигу монастыри и призывали, отмечая первую добродетель человеколюбия - личную милостыню. Ее признавали все - от Патриарха и Государя до боярства, служивых и податных людей. Как пишет историк Ключевский: "Идея этой милостыни полагалась в основание практического нравоучения; потребность в этом подвиге сострадания к страждущему воспитывалась всеми тогдашними средствами духовно-нравственной педагогики. Любить ближнего - это прежде всего накормить голодного, напоить жаждующего, посетить заключенного в темнице. Человеколюбие на деле значило нищелюбие. Благотворительность была не столько вспомогательным средством общественного благоустройства, сколько необходимым условием личного нравственного здоровья: она больше нужна самому нищелюбцу, чем нищему". В чем же была великая, сокрушающая демонов, целительная сила милостыни? В том чтобы не столько умягчать боль и утирать слезы страждующему, делясь с ним частью своего блага, достатка или имущества, а в том чтобы "самому пострадать с ним, пережить то чувство, которое называется человеколюбием". По Ключевскому: "Древнерусский благотворитель, "христолюбец", менее помышлял о том, чтобы добрым делом поднять уровень собственного духовного совершенствования. Когда встречались две древнерусские руки; одна с просьбой Христа ради, другая с подаянием во имя Христово, трудно было сказать, которая из них больше подавала милостыни другой: нужда одной и помощь другой сливались во взаимодействии братской любви обеих". Потому во все времена, древняя Русь понимала и ценила только личную, искреннюю, не понуждаемую злой волей или корыстью, непосредственную благотворительность - милостыню, подаваемую из руки в руку, тайком не только от стороннего глаза, но и от собственной "шуйцы" - левой руки. "Нищий, - пишет Ключевский, был для благотворителя лучший богомолец, молитвенный ходатай, душой благодетель. "В Рай входят святой милостыней, - говорили в старину: нищий богатым питается, а богатый нищего молитвой спасается". Непременным душеспасительным условием личной, т. е. частной милостыни - благотворителю нужно было воочию видеть людскую нужду, которую он облегчал, чтобы получить душевную пользу. Нуждающийся должен был видеть своего милостивца, чтобы знать за кого молиться. Мы помним из истории Отечества нашего, как древнерусские цари непременно, по воле сердца накануне больших церковных праздников, рано по утру тайно свершали выходы в тюрьмы и богадельни, где из собственных рук раздавали милостыню арестантам и призреваемым, посещали убогих, не брезгуя переступать их жилище. Православные русские люди знали и помнили, что заочная милостыня хоть и полезна, но малодействительна. Посему нищенство на Руси считалось не экономическим бременем для народа, как ложно понимаем мы теперь, не язвой страны и общественного порядка, а особой милостью Божией, одним из главных средств нравственного воспитания народа, "состоящим при Церкви, как писал Ключевский, практическим институтом общественного благонравия. Как в клинике необходим больной, чтобы научиться лечить болезни, так в древнерусском обществе необходим был сирый и убогий, чтобы воспитать умение и навык любить человека". Таким образом, по милости Божией, милостыня людская была дополнительным актом церковного богослужения - практическим подтверждением правила христианской Церкви, что вера без дела мертва. Нищий и убогий был на Руси живым оружием душевного спасения, напоминанием о любви к ближнему и милости к нам Создателя. Так, во все важные минуты жизни Отечества, годины печальные присутствие нуждающихся бередило совесть, пробуждало лучшие качества души. Историк В. О. Ключевский приводит такое сравнение в доказательство этой мысли: "Если бы чудодейственным актом законодательства или экономического прогресса и медицинского знания вдруг исчезли в древней Руси все нищие и убогие, кто знает, может быть, древнерусский милостивец почувствовал бы некоторую нравственную неловкость подобно человеку, оставшемуся без посоха, на который он привык опираться; у него оказался бы недочет в запасе средств его душевного домостроительства". Природа нашей родины издавна была доброй, но иногда бывала "своенравной матерью своего народа, который, может быть, сам и вызывал ее своенравие своим неумением обращаться с ней. Недороды и неурожаи были нередки в древней Руси. Недостаток экономического общения и административной распорядительности превращал местные недоборы продовольствия в голодные бедствия" (Ключевский). Случались с малым перерывом и войны и во всех этих испытаниях Русская Православная Церковь и ее обители приходили на помощь гонимым и увеченным, спасая от голода и полного нищенства тысячи мирян. Случалось и не раз что Церковь заступалась за гонимых и увеченных крестьян и в обычные мирные годы: "Церковь долго и напрасно вопияла против такого отношения к крепостным людям. Десятками наполняя дворы зажиточных землевладельцев, плохо одеваемая и всегда содержимая впроголодь, челядь составляла толпу домашних нищих, более жалких сравнительно с вольными публичными нищими. Древнерусская церковная проповедь так и указывала на них господам, как на ближайший предмет их сострадания, призывая их позаботиться о своих члядинцах прежде, чем протягивать руку с благотворительной копейкой нищему, стоящему на церковной паперти". И многие прислушивались. ПЕТР I И ЕГО ВРЕМЯ Значение Церкви и монашеских обителей, в том числе и Тихвинского Богородице-Успенского монастыря с восшествием на Престол сына Царя Алексея Михайловича (1645-1676 гг.) Петра I со временем утрачивается. Внешнее, зачастую мнимое почитание остается, но страх Божий уже не тот, что был прежде в древней Руси. Начинается горькая летопись испытаний, утрат и редких послаблений монашествующим от Государей Всероссийских. Пленение ума и помрачение сердца Государя Петра Алексеевича (1682-1725 гг.) свершилось в 25-летнем возрасте, во время долгого (1697-1698 гг.) странствования по странам Западной Европы (Голландия, Англия, Германия) в составе Великого посольства. Он первым из Дома Романовых отбывал за границу "не как любознательный и досужий путешественник, чтобы полюбоваться диковинами чужой культуры, а как рабочий, желавший спешно ознакомиться с недостававшими ему надобными мастерствами: он, пишет Ключевский,- искал на Западе техники, а не цивилизации". Не касаясь подробностей этого путешествия, направлю ваше внимание на некоторые наиболее важные события, произошедшие с молодым Царем вне пределов Российских. Так, Петр, в гостях у короля в Англии имел двухчасовую беседу на церковные темы с наследной принцессой Анной. Пренебрежение к латинству нравятся Монарху, и он называет ее "сущей дочерью нашей Церкви". Сохранилось много свидетельств о широком интересе Петра Алексеевича к церковной жизни Англии, официальной и сектантской. Он беседовал о церковных делах с Кентерберийским, Йоркским и с другими англиканскими "епископами". Первые даже назначили для Государя специальных богословов-консультантов. К ним присоединился и оплот английского масонства - Оксвордский университет определивших для Петра своих консультантов. Но главными опекунами были более влиятельные лица. Английский король и штатгалтер голландский Вильгельм Оранский (1688-1702 гг.), получивший английскую корону, но воспитанный в левопротестанском духе, ссылаясь на пример родной ему Голландии и самой Англии, советовал Петру "сделаться самому "главой религии", чтоб располагать всей полнотой монархической власти". Тогда Петр еще соблюдал большую осторожность беседуя о вопросах церковных, отвечая, что этими делами ведает в России высшая церковная власть в лице Патриарха. Однако, в 1698 году он заказал в Англии знатоку коллегиального управления и масону Фрэнсису Ли проект духовной коллегии на случай ее введения в России. В 1711 году Царь советовался по этому вопросу со знаменитым ученым и масоном Вильгельмом Лейбницем. В архиве сохранился проект 9 коллегий, подготовленный по просьбе Государя. Так, зарождался Синод. Кроме того, Петр посещал в Англии и Голландии всевозможные редкости и достопримечательности, фабрики, заводы, кунсткамеры, госпитали, воспитательные дома, военные и торговые суда. Он посещает обсерваторию, принимает у себя или посещает иноземцев, ездит к корабельным мастерам. Бывал Государь со товарищами в театре, заходили в костелы, призывали к себе женщину-великана, четырех аршин ростом, обедали у разных лиц и приезжали домой "веселы". Поработав четыре месяца в Голландии, Петр отправляется в Англию, где радушно был встречен королем, подарившем ему свою лучшую новенькую яхту. В Лондоне Царь побывал в Королевском обществе наук, где видел всякие дивные вещи. Посетил он и Тауэр, который его привлек монетным двором и политической тюрьмой, единожды посетил Верхнюю палату английского парламента. Там Петр видел короля на троне и всех вельмож королевства на скамьях. Выслушав прения с помощью переводчика, Петр, как пишет Ключевский, - сказал своим русским спутникам: "Весело слушать, когда подданные открыто говорят своему Государю правду; вот чему надо учиться у англичан". Пробыв 15 месяцев за границей, он истратил два с половиной миллиона рублей (в ценах конца XIX века)! Но еще больше он оставил о себе память, ибо игривость досталась Петру по наследству от отца Царя Алексея Михайловича, который был добр, любил пошутить, но остерегался быть шутом. У Петра I и его компании, пишет Ключевский, - " было больше позыва к дурачеству, чем дурацкого творчества. Они хватали формы шутовства откуда ни попало, не щадя ни преданий старины, ни народного чувства, ни собственного достоинства". Всюду молодой Царь и его спутники оставляли следы московских обычаев, какие заставляли мыслящих людей недоумевать, неужели это и есть властные просветители своей страны. Такое впечатление вынес из бесед с Петром английский епископ Бернет, которого Петр I поразил одинаково и своими способностями и недостатками, даже пороками, среди которых первыми были грубость и пьянство. Английский ученый и "иерарх" отказывался понять неисповедимые Провидения, вручившего такому, по словам Ключевского,- "необузданному человеку безграничную власть над столь значительною частью света". В годы правления одержимого разрушительными преобразованиями Петра I Большой Успенский монастырь утрачивает свое былое величие. Государь считал монастырско-церковные владения просто "тунегиблимыми", т. е. зря пропадающими для государства. Он еще при жизни Патриарха Адриана (1690-1700 гг.), в открытом послании выступавшего против присвоения государством земель церковных, все свои реформы по контролю над хозяйством монашеских вотчин, провел через Приказ Большого Дворца. Последний управлял церковными имуществами с 1677 года. После кончины в 1700 году Патриарха Московского и всея Руси Адриана, Петр I, издал 16 декабря именной Указ: "Патриаршему Приказу Разряду не быть" и сразу взял в свои руки управление всеми церковными вотчинами. Возрожден был Монастырский Приказ. Но Царица Небесная снова заступилась за обитель Тихвинскую и земли новгородские. Царь сделал исключение для Митрополита Новгородского Иова, которого он почитал. Церковные имущества его епархии не были отданы в управление Монастырскому Приказу! Ко времени правления Петр Алексеевича в обществе, впитывающем, по воле Государя, западные нововведения сложилось устойчивое мнение о некоторых неудобствах частной благотворительности. Царь вмешался и в эту веками сохранявшуюся традицию христианского милосердия, намереваясь по примеру просвещенной Европы, удалить с глаз долой нищенство в России. По мнению Государя, частная благотворительность легко доступна злоупотреблению. Благотворительность "чиста в своем источнике, но легко поддается порче в своем течении. Здесь она против воли благотворителей и может разойтись с требованиями общественного блага и порядка. Петр Великий, усиливавшийся привести в производительное движение весь наличный запас рабочих сил своего народа, вооружил против праздного нищенства, питаемого частной милостыней" (В. О. Ключевский). Поэтому в 1705 году он указал рассылать по Москве подъячих с солдатам и приставами ловить бродячих нищих, и их наказывать - отбирать деньги, милостыни не подавать, а жертвующих арестовывать и подвергать штрафу. По Указу Царя благотворители должны были доставлять свои подаяния в богадельни, существовавшие при церквах. Петр Алексеевич вооружился против частной милостыни во имя общественной благотворительности, как учреждения - системы богоугодных заведений. По его мнению, общественная благотворительность имела свои преимущества, она разборчивей и действеннее по своим практическим результатам, оказывая нуждающимся более надежную помощь и давая им постоянный приют. В Смутной время, в период голода и войн, древнерусский монастырь всегда был запасной житницей для нуждающихся, чаще всего независимой от государства, ибо "церковное богатство, как говорили пастыри нашей Церкви - нищих богатство". Петр Алексеевич решился и здесь все взять под контроль. О том как относился Петр I к монастырям красноречиво свидетельствовал Указ, изданный в декабре 1701 года, в изложении историков звучит он так: "Монастыри монахам и монахиням давать определенное число денег и хлеба в общежительство их, а вотчинам им и никаким угодьям не владеть, не ради разорения монастырей, но лучшаго ради исполнения монашеского обещания, потому, что древние монахи сами себе трудолюбивыми своими руками промышляли и общежительно жили, и многих нищих от своих рук питали; нынешние же монахи не только нищих не питают от трудов своих, но сами чужие труды поедают...По этим причинам великий государь указал давать поровну, как начальным, так и подначальным монахам, по 10 рублей денег, по 10 четвертей хлеба и дров сколько им надобно; а собирать с вотчин их всякие доходы в Монастырский приказ. Слуг и служебников в монастырях оставить самое малое число, без которых обойтись нельзя. Что останется хлеба и денег от раздачи монахам, из этого остатка давать на пропитание нищих в богадельни и бедные монастыри, у которых нет вотчин". При Царе Петре I, старавшемся силы всех использовать для служения государству, переживавшему трудное время, меры по сокращению монастырей усилились и иным способом. В монастырских штатах Петра I число монашествующих было сильно ограничено и пострижение допущено лишь на убыльные (вакантные) места, и не иначе как после трехлетнего искуса. Мужчин было дозволено постригать в монахи не ранее 30 лет, а женщин и того более - 50-60 лет. Были и другие ограничения. Новы монастыри дозволялось строить только с разрешения Синода и самого Государя. Малые монастыри, как и ранее, было велено сводить вместе, а церкви их обращать в приходские храмы. Многие монастыри упразднились сами, из-за недостатка средств после отобрания их имений в ведомство монастырского приказа. Для улучшения же внутренней жизни монастырей при Петре I отдавались распоряжения о закрытии для монашествующих свободного выход из обителей, об уничтожении их странствований и прикреплении к месту. О ведении в монастырях строго общежития с лишением всех монашествующих прав части собственности и права делать завещания; все что оставалось после их смерти, должно было поступать в пользу монастырей, а имущество умерших церковных властей - в Синод. В 1724 году вышел обширный указ Царя, под названием "Объявление" о монашестве, в котором подробно был выяснен взгляд его на монашество и желание сделать этот чин полезным для общества. Простых, неученых монахов предлагалось занять в монастырях земледелием и разными ремеслами, а монахинь рукоделиями; других, избранных монахов, готовить к высшим церковным должностям посредством ученых занятий, для чего завести устроение при обителях школы и ученые братства. Кроме того, монастыри должны были иметь богадельни, больницы и воспитательные дома для младенцев. Со времени Петра I в монастыри постоянно посылались больные и раненные воинские чины, даже с семействами селившиеся в примоностырских слободах, и сумасшедшие преступники. Настоятели обителей обязаны были давать присягу не держать в монастырях затворников и "ханжей" и не "распложать суеверий". На места настоятелей положено было назначать только людей известных правительству, черпая их преимущественно из Александро-Невского монастыря в Санкт-Петербурге. По Указу Царя новый хозяин церковных земель - государство - роздал и разбросал ряд вотчин целиком в поместье служивым людям, городам, Государеву ведомству. Церковное землевладение чувствительно сократилось в своем объеме уже безвозвратно, навсегда. 6407 жилых дворов ушли из ведомства Церкви! Но казенное хозяйство оказалось убыточным, ибо то что принадлежит Богу, никому другому принадлежать не может. Гордым же и свободным распорядителям Божьего надо бы остеречься кары Небесной. Так и случилось - 16 октября 1720 года монастырский Приказ был закрыт, а монастырские вотчины, взятые от монастырей, были возвращены в прежние монастыри, кроме розданных в вечное владение отдельным лицам, среди которых были даже иноверцы. Ведать землями было поручено местным архимандритам и игуменам. При Петре I уменьшилось и то малое благосостояние, каким духовенство пользовалось прежде. По случаю войны со Швецией сокращена была на половину Царская руга (от греч. rhoga - плата) - денежная дотация, выделяемая государственной властью, на содержание монастырей и храмов. Некоторые доходные статьи духовенства - мельницы, рыбные ловли, пчельники, бани, наемны помещения при домах были объявлены оброчными статьями казны. При этом, получая, как и все в государстве жалование согласно чину, Петр Алексеевич говорил: "Эти деньги мои собственные; я их заслужил и могу употреблять как хочу; но с государственными доходами надо поступать осторожно: в них я должен дать отчет Богу" (Ключевский). В 1722 году причтам, под предлогом борьбы с суевериями, запрещены были Петром II праздничные славления по приходам, кроме Рождественского, и хождение с иконами к прихожанам! Далее последовали распоряжения уже другого Государя Петра I - вспомнившего своего благочестивого отца, и его заботы о духовном облике верноподданных. Как пишет историк С. В. Соловьев: "Алексей Михайлович считал своей обязанностью заботиться о душевном спасении подданных; он требовал от воевод, чтоб они в походах силою заставляли людей исповедоваться; понятно, что он должен был требовать этого от мирных граждан. В 1669 году было разослано по Приказам повеление: дьякам, подьячим и детям боярским и всякого чина людям говеть на Страстной неделе. В следующем году указ: списки людей не говеющих присылать в Монастырский Приказ, и таким ослушникам указ будет с опалою, без всякой пощады. В том же году приказано в Филиппов пост всем поститься и в церковь ходить каждый день. Еще в начале царствования издан был указ: в воскресный день и господские праздники не работать никому, в субботу прекращать работы, как заблаговестят к вечери. Не работать; - но что же делать?" - продолжает без тени иронии Соловьев. "Правительство, которое брало на себя родительские обязанности в отношении к поданным - детям, запретило целый ряд увеселений и повсеместных суеверных обычаев...Если не послушаются, бить батогами; домры, струны, гудки, гули и хари искать и жечь..." И угрозы были не на бумаге - в 1669 году Великий Государь указал стольника Князя Григория Оболенского послать за то, что у него: "в воскресенье на дворе его люди и крестьяне работали черную работу, да он же, Князь Григорий, говорил скверные слова..." Помня об отце и творя волю Божию, Пет Алексеевич и в свое Царствование вменял в обязанность Правительствующему Синоду заботиться о чистоте вере и обрядов. Так, последовали Указы Синода о запрещении в воскресные и праздничные дни до окончании Божественной Литургии какой-либо торговли. Указом Императора Петра I установлено было, чтоб в воскресные и праздничные дни все ходили в храм Божий благоговейно слушать слово Божие. Исключение делалось только для больных. Не посещавшим богослужения грозила опасность быть записанными в двойной оклад подобно раскольникам. С нарушителей благочиния взымался штраф при выходе их из церкви, для чего были повешены штрафные ящики. Раскол подал повод к тому, чтобы не только всем наказать каждый год исповедоваться и приобщаться Святых Таин, но и поставить священникам в обязанность вести метрические и исповедные книги. При Императоре Петре I появились новые сборы на школы, богадельни, на полковое духовенство, сбор со священников драгунских лошадей а с церковников по рублю в год за освобождение от личной военной службы. Взымались по Указу Царя повинности пожарная, караульная и другие. В целях улучшения средств духовенства по велению Петра I принимались меры к более равномерному распределению приходов и сокращению числа церквей и причтов. 16 февраля 1723 года Монарх успел утвердить Указ, в силу которого приказано было объявить Архиереям и прочим духовным властям, дабы они в церквах во время служения никаких челобитен не принимали, "кроме государственных великих и коснения не терпящих дел", но упражнялись бы тогда в богомыслии и в молитвах и давался бы тем людям образ благовейнаго в церквах стояния (Из книги М. И. Семевского "Царица Прасковья"). Жестокие распоряжения Царя Петра оправданные нуждой государственной, вызвали в монашестве сильное неудовольствие. Из монастырей выходили разные противоправительственные письма. Из за этого Государь Император несколько раз издавал Указы, запрещавшие монахам держать по кельям бумагу и чернила и писать что-нибудь без ведома настоятелей. При всей этой строгости Государь Петр Алексеевич много делал для ого, чтобы придать своей власти характер долга, а не произвола. Думал, что на его деятельность иначе и нельзя смотреть, как на служение общему благу народа, а не как на тиранию. И он действительно к концу своего Царствования старательно устранял все унизительное для человеческого достоинства в отношениях подданного к Государю. В начале столетия запретил писаться под обращениями уменьшительными именами, падать перед Царем на колени, зимою снимать шапки перед Дворцом, рассуждая, как пишет историк Ключевский об этом: "К чему унижая звание, безобразить достоинство человеческое? Менее низости, больше усердия в службе и верности ко мне и государству - таков почет, подобающий Царю". Он устроил множество госпиталей, богаделен и училищ, "народ свой во многих воинских и гражданских науках обучил", в Воинских статьях запретил бить солдата, а всех на службе состоящих призывал "между собою христианскую любовь иметь". Внушал он и к противникам Церкви "с кротостью и разумом поступать по Апостолу, а н так как ныне, жестокими словами и отчуждением". Говорил, что Господь дал Царям власть над народами, но над совестью людей властен один Христос, - и он первый на Руси Государь, кто стал о том писать и говорить открыто. Но Петра Алексеевича продолжали считать тираном и азиатским деспотом. О том он не раз говорил с приближенными, с жаром, порывисто и откровенно: "Знаю, что меня считают тираном. Иностранцы говорят, что я повелеваю рабами. Это неправда: не знают всех обстоятельств. Я повелеваю подданными, повинующимися моим указам; эти указы содержат в себе пользу, а не вред государству. Надобно знать как управлять народом. Английская вольность здесь не у места, как стене горох...Полезное я рад слушать и от последнего подданного. Доступ ко м свободен, лишь бы не отнимали у меня времени бездельем...Невежество и упрямство всегда ополчались на меня той поры, как задумал я ввести полезные перемены и исправить грубые нравы". Государь Император Петр Алексеевич, как пишет Ключевский, говорил о себе: "Я не усугубляю рабства, обуздывая озорство упрямых, смягчая дубовые сердца, не жестокосердствую, переодевая подданных в новое платье, заводя порядок в войске и в гражданстве и приучая к людкости, не тиранствую, когда правосудие осуждает злодея на смерть. Пуская злость клевещет: совесть моя чиста. Бог мне судья! Неправые толки в свете разносит ветер". Но в народе говорили про Царя Петра I, что он антихрист, враг народа, оморок мирской, подкидыш и много чего еще. Роптавшие жили надеждой, авось либо Царь скоро умрет, либо народ поднимется на него. О том говорил даже сын его - Царевич Алексей. ПЕТР I И ГОНЕНИЯ НА АРХИЕРЕЕВ Дело Царевича Алексея особенно тяжело отразилось на всей Церкви, отозвалось оно и на Местоблюстителе Патриаршего Престола Стефане, Митрополите Рязанском и Муромском, которого окружение Царевича Алексея считало своим. Возникшее в 1718 году дело Алексея и матери его Царевны Евдокии было обширным. Выяснилось, что в нем были замешаны духовные лица - духовник Царевича Алексея Иаков Игнатьев. Он был злейшим врагом Петра, как и духовник Евдокии Феодор Пустынный, участвовали в том и Ростовский Митрополит Досифей, и юродивый Михайло Босой. Все они говорили о близкой смерти Царя Петра и о скором возвращении Евдокии на Царство. Слова эти они подкрепляли разными пророчествами и видениями. Всех их освященный Собор осудил, лишил сана и отдал на суд гражданской власти. Митрополит Досифей, протопопы Иаков Игнатьев и Феодор Пустынный были казнены. Митрополит Иоасаф скончался скоропостижно еще раньше розыска по дороге из Киева в Петербург. Митрополит Игнатий, по старости, был уволен в 1721 году на покой в Нилову пустынь. Особенную враждебность к реформам Петра проявляли: Епископ Тамбовский Игнатий и Митрополит Нижегородский Исайя. Владыка Игнатий был в 1700 году лишен сана за то, что выражал сочувствие книгописцу Григорию Талицкому, читая со слезами его тетради, в которых доказывалось, что Петр антихрист. Митрополит Исайя был уволен в 1707 году в Кириллов монастырь за то, что резко протестовал против сборов в его епархии в Монастырский приказ. Петр знал и толки козни против него направленные, и говорил: "Страдаю, а все за Отечество; желаю ему полезного, но враги пакости мне делают демонские". Он, по словам В. О. Ключевского, знал также, что было на что роптать: "народные тягости все увеличивались, десятки тысяч рабочих гибли от голода и болезней на работах в Петербурге, Кроншлоте, на Ладожском канале, войска терпели великую нужду, все дорожало, торговля падала. По целым неделям Петр ходил мрачный, открывая все новые злоупотребления и неудачи. Он понимал, что донельзя, до боли напрягает народные силы, но раздумье не замедляло дела; никого не щадя, всего менее себя, он все шел к своей цели, видя в ней народное благо". Чтобы сломить сие козни Монарх свершал ужасные публичные казни - политических и других "злодеев государственных". Так, в августе 1722 года, в Москве, на болоте был казнен старец безумный Левин. Казнен за то, что находил в Петре Алексеевиче олицетворение антихриста. По этому делу был длинный ряд арестов лиц разных сословий. Сам старец, после лютых пыток был казнен по приговору Правительствующего Сената. Отрубленная голова его была направлена в Пензу, место его родины, чтобы установить ее на столбе публично, тело же сожжено. О сем печальном деле писал А. И. Ушаков: "Казнь Левина не учинена в Пензе для того, что помянутый плут в вине своей прежде принес покаяние, но потом прежде паки на прежнюю свою злобу обратился. И при сенаторах, будучи на спицах, с великою жестокостью те свои злые слова говорил и объявил, что он прежде покаяние приносил для того, чтобы ему освободиться от смерти и отпустили бы его в монастырь И если бы де оное учинили, то имел он намерение, чтобы в градах и на путях прежние злые слова (Петр де - антихрист) народу разглашать. А потом, хотя он и принес чистое покаяние, написав своеручно, однакож опасшись вышесказанного его к злобе обращения, чтоб он в пути каким-нибудь образом тех слов народу не разсеял". Ушаков распорядился его казнить в Москве, но, опасаясь прежнего, приказал предварительно вырезать на генеральном дворе язык старцу. Вместе с Левиным, по то же делу было казнено 6 человек духовного звания. Право пытать и чинить всякого рода экзекуции всемилостивейше предоставлено было полицмейстерской канцелярии Указом Петра от 18 января 1721 года. Царь собственноручно предписал: "...а которые пойманы будут в городе и слободах в каком воровстве, тем розыск и экзекуцию отправлять полицмейстеру", о чем последний должен был рапортовать в Юстиц-коллегию. При общем казнокрадстве и тайном сопротивлении верующего в предания старины народа, Петр Алексеевич из человека снисходительного, доброжелательного и доверчивого, как пишет Ключевский, в такой среде "стал проникаться недоверием к людям и приобрел наклонность думать, но их можно обуздать только "жесточью". Он не раз повторял Давидово слово, что "всяк человек есть ложь", приговаривая: "Правды в людях мало, а коварства много". Сей взгляд Монарха отразился и на его законодательстве, столь щедром на жестокие угрозы. Но дурных людей не переведешь и потому Петр, осознавал что очистить столь испорченную им самим атмосферу тайной вседозволенности одной только грозой закона, ибо как бы суров он не был, прибегать к более прямым и коротким способам действия - угрозам и казням приходилось очень часто. Вся преобразовательная деятельность направлялась верой о необходимости и всемогуществе властного принуждения. Петр I надеялся только силой навязать народу недостающие ему блага. Он верил в возможность повернуть народную жизнь с ее многовекового исторического русла и вогнать в новые берега. Потому, как пишет Ключевский, радея о народе, он до крайности напрягал его труд, тратил людские средства и жизни безрасчетно, без всякой бережливости. Государь был честный и искренний человек, строгий и взыскательный к себе, справедливый и доброжелательный к другим. Но по направлению своей жизни он привык обращаться с вещами, рабочими инструментами, чем с людьми, а потому и с подданными обращался, как с орудиями, умел пользоваться и, быстро угадывал, кто на что способен, но не умел и не любил входить в их положение, беречь их силы, не отличался нравственной отзывчивостью своего отца Царя Алексея Михайловича (1645-1676 гг.). Государь 20 лет оставлявший незамещенным Патриарший Престол, понимал, как пишет Н. Тальберг в "Истории Русской Церкви", что "иерархия, в подавляющем своем большинстве, не сочувствует его преобразованиям. Потрясшее его дело Цесаревича Алексея было в этом отношении для него особенно убедительным. Замешанными в нем оказались духовные лица, в числе их и архиереи...Петр среди высшаго духовенства не видел будущего первоиерарха, на которого мог бы положиться". Ведомый прежними заблуждениями после встреч и бесед заграничных о Церкви и ее устроении, он издал Манифест. Историк Соловьев приводит его текст: "Между многими, по долгу Богоданныя нам власти, попечениями о исправлении народа нашего и прочих подданных нам государств, не смотря на духовный чин и видя в нем много нестроения и великую в делах его скудость, не суетный по совести нашей возымели мы страх да не явимся неблагодарны Вышнему, аще толикая от Него получив благопоспешества в исправлении как воинского, так и гражданского чина, пренебрежем исправления чина духовнаго. И когда нелицемерный Он судия воспросит от нас ответа о толиком нам от Него врученном приставлении, да не будем безответны. Того ради образом прежних, как в Ветхом, так и в Новом Завете благочестивых царей, восприяв попечение о исправлении чина духовного, не видя лучшаго к тому способа, паче соборного правительства (понеже в единой персоне не без страсти бывает; к тому-ж не наследственная власть, того ради вящше небрегут) уставляем Духовную Коллегию, т. е. духовное соборное правительство, которое, по следующем зде регламенте, имеет всякие дела управлять". Архиепископ Филарет о том пишет: "В 1720 г. собран был Собор пастырей Церкви русской. Под председательством самого Царя, Собор рассуждал о высшем духовном правительстве. Признано было полезным поручить управление Церковью, вместо Патриарха, постоянному Собору пастырей". СВЯТЕЙШИЙ СИНОД Так, указом от 14 февраля 1721 года повелено было именовать духовный Собор Святейшим Правительствующим Синодом и возносить его имя вместо Патриаршего в церковных молениях. В тот же день последовало торжественное открытие Святейшего Синода, который был составлен из президента (новое слово для русского человека), двух вице-президентов, четырех советников и четырех асессоров и 3 представителей монашествующего и белого духовенства. В решении дел все они, не исключая и президента, имели равные голоса. Нет нужды говорить о том, что сие новвоведение не было с восторгом воспринято в обителях. Если даже президент Синода Митрополит Стефан Яворский до смерти своей в 1722 году не мог примириться с новой формой церковного управления. По кончине его Император не назначил нового президента. Более того, положение Синода в общем составе государственной администрации, как главы обширного ведомства, было унизительно сравнено с положением мирского Сената. Они сравнены были во всех правах и оба они, что было главным в этой идее, подсказанной Петру в сектантской Англии, были подчинены самому Государю, который в государственной присяге членов Синода (тоже еретическое нововведение), так и назывался: "крайним судиею духовной коллегии". Неудивительно, что первоначально Сенат довлел над духовным Собором, что вызывало у Синода возражения и жалобы. Император Высочайшим Указом от 6 сентября 1721 года уравнял их и назначил в Синод обер-прокурора - представителя Государя "оком Государя и стряпчим по делам синодальным". Так, свершилось то, чего при низложении Патриарха Никона опасались митрополиты - власть Царская подчинила во всей полноте власть Бога на земле - Святую Церковь Христову. Так, ответственность одного достойного мужа пред Богом обратилась в коллективную. С трудом великим на долгие 196 лет, постоянный Собор - Синод, заменил Патриаршее правление. С тех пор он принял на себя и занятия Патриаршего правления - священный долг пред Господом и Церковью; наблюдать за чистотою учения и благочинием богослужения, противодействовать ересям и расколу, проверять сказания о Святых и искоренять всякое суеверие, наблюдать за проповеданием слова Божия, избирать и поставлять достойных архипастырей, преподавать им наставления, в случае недоумения их и разрешать жалобы недовольных решениями церковных правителей. В обязанность Синоду вменялось Императором преимущественное смотрение за всеми духовными училищами и всеми лицами духовного звания, цензура духовных книг, свидетельствование мощей и чудес и сопричисление к лику Святых. Синоду принадлежало окончательное решение дел о сомнительных браках, недозволенных по степени родства, равно как и их расторжение. Словом, по словам Филарета: "все, что может иметь влияние на состояние отечественной Церкви, по отношению ли к догматам Веры или к богослужению и правлению, составляет предмет забот и рассуждений Синода". Примечателен тот факт, что радеющий о государстве Петр Алексеевич испросил благословение у Восточных Патриархов уже после издания Указа об учреждении Синода, ставя таким образом первосвятителей перед фактом. Лишь в сентябре 1721 года Петр отправил послание Константинопольскому Патриарху со словами: "И уповаем, что Ваше Всесвятейшество, яко первый Архиерей Православныя Кафолическия Восточныя Церкви, сие наше учреждение и сочинение Духовного Синода за благость признати изволите и о том прочим Блаженнейшим - Александрийскому, Антиохийскому и Иерусалимскому - Патриархам сообщение учините..." И только 23 сентября 1723 года Патриарх Иеремия III прислал Утвердительную грамоту. В ней были и такие слова: "Синод в Российском Святом Великом Государстве есть и нарицается нашим во Христе братом, Святым и Священным Синодом от всех благочестивых и православных христиан...Он имеет право совершать и установлять тоже, что и четверо Апостольских Святейших Патриарших Престола. Советуем, побуждаем и предписываем ему хранить и держать неизменными обычаи и правила Священных Вселенских Святых Семи Соборов и прочее содержимое Святою Церковью и пребудет непоколебимо во веки". Одинакового содержания была и грамота Патриарха Антиохийскаго Афанасия. Константинопольский Патриарх Иеремия III сообщал, что Александрийский Патриарх скончался, а Иерусалимский Патриарх болен. Таким образом, только двое из четырех Восточных Патриархов письменно подтвердили благословение нового устроения Церкви в России! Факт примечательный во всех отношениях. Однако, такое высказанное на бумаге уважение к Предстоятелям Патриарших Престолов в жизни Государя омрачалось полным неуважением к церковной иерархии, какое он не уставал выражать в течении всей своей жизни. Царские забавы Ярким примером сего, о чем невозможно умолчать в сем труде, является основанная Петром I коллегия пьянства или "сумасброднейший и всепьянейший собор". Он состоял, как пишет В. О. Ключевский, - "под председательством наибольшего шута, носившего титул князя-папы, или всешумнейшего и всешутейшего патриарха московского, кокуйского и всея Яузы. При нем был конклав 12 кардиналов, отъявленных пьяниц и обжор, с огромным штатом таких же епископов, архимандритов и других духовных чинов, носивших прозвища, которые никогда, ни при каком цензурном уставе не появяться в печати". Петр I носил том соборе сан протодьякона и сам сочинил для оного устав, в коем проявил не меньшую законодательную мудрость, чем в составлении иных регламентов. В том уставе определены были до мельчайших подробностей чины избрания и поставления папы и рукоположения на разные степени пьяной иерархии. Первейшей заповедью ордена было напиваться каждодневно и не ложиться спать трезвыми. Были даже всешутейшие матери-архиерейши и игуменьи. "Как в древней Церкви спрашивали крещаемого: "Веруеши ли?", так в этом соборе новопринимаемому члену давали вопрос: "Пиеши ли?" Трезвых грешников отлучали от всех кабаков в государстве; инако мудрствующих еретиков-пьяноборцев предавали анафеме...Бывало на святках компания человек в 200 в Москве и Петербурге на несколько десятках саней на всю ночь до утра пуститься по городу "славить"; во главе процессии шутовсой патриарх в своем облачении, с жезлом и в жестяной митре; за ним сломя голову скачут сани, битком набитые его сослужителями, с песнями и свистом. Хозяева домов, удостоенных посещением этих славельщиков, обязаны были угощать их и платить за славление; пили при этом страшно, замечает современный наблюдатель. Или бывало на первой неделе Великого поста его всешутейшество со своим собором устроит покаянную процессию: в назидание верующим выедут на ослах и волах или в санях, запряженных свиньями, медведями и козлами, в вывороченных полушубках". В другой раз, как пишет М. И. Семевский, - " в день, ознаменовавшийся встречею знаменитого ботика,- дедушки русского флота,- все от мала до велика, от последнего денщика, до великого Монарха, пировали десять часов сряду. По свидетельству одного из участников пира, Император был особенно расположен пить; несколько раз говорил, что тот бездельник, кто в этот день не напьется с ним пьян, и все, соревнуясь друг перед другом, так страшно пили, как не запомнит ни один заезжий немец - во все пребывание свое в России. Не было пощады и дамам, т. е. Императрице, герцогине Катерине Ивановне и прочим членам Царского семейства с из свитами. Их отпустили после шестичасового угощенья". Но особенно любил Петр веселиться по случаю спуска нового корабля, ибо новому кораблю он был рад как новорожденному детищу: "В тот век пили много везде в Европе, читаем у Ключевского, - не меньше чем теперь, а в высших кругах, особенно придворных, пожалуй, даже больше. Петербургский двор не отставал от своих заграничных образцов. Бережливый во всем, Петр не жалел расходов на попойки...На корабль приглашалось все высшее столичное общество обоего пола. Это были настоящие морские попойки...от которых идет поговорка, что пьяным по колено море. Пьют бывало до тех пор, пока генерал-адмирал Апраксин начнет плакать-разливаться горючими слезами, что вот он на старости лет остался сиротою круглым, без отца, без матери, а военный министр светлейший князь Меншиков свалится под стол и прибежит с дамской половины его испуганная княгиня Даша отливать и оттирать бездыханного супруга. А если случалось во время пира Петру на кого вспылить и удалиться к дамам - приставит к выходу солдата, запретив собеседникам расходиться до его возвращения. И ждали все пока Екатерина не успокаивала расходившегося Государя, "не укладывала его и не давала ему выспаться". До той поры все сидели по местам, пили и скучали. Обилие вина и шума на том продолжительном торжестве, каким было заключение мира Ништадтского со Швецией (1721 г.), "не мешало гостям чувствовать скуку и тягость от обязательного веселья по наряду, даже со штрафом за уклонение (50 рублей). Семь дней, как пишет Ключевский, - "тысяча масок ходила, толкалась, пила, плясала целую неделю, и все были рады-радешеньки, когда дотянули служебное веселье до указанного срока". Эти официальные празднества были тяжелы, утомительны: "но еще хуже были увеселения, тоже штатные и непристойные до цинизма...Петр старался облечь свой разгул с сотрудниками в канцелярские формы, сделать его постоянным учреждением". Именно так и появилась коллегия пьянства. Так, к примеру, выглядела годовщина празднования Ништадтского мира, в начале сентября 1723 года, незадолго до кончины Императора, как о том пишет М. И. Семевский в книге "Царица Прасковья": "все были обязаны подпискою явиться на это празднество. В течении восьми дней по улицам Петербурга выдвигались торжественные процессии, были самые разнообразные костюмы - халдейские, аббатские; Государь Петр Алексеевич являлся то католическим кардиналом, то матросом-барабанщиком; костюмы польские, старинно-немецкие, иезуитские, французские, итальянские, китайские, жидовские, капуцинские, индейские, японские, татарские и другие пестрели на площадях и улицах Петербурга. Тут же среди замаскированных...красовалась "неусыпаемая обитель". По свидетельству одного из участников пиров: "С этих пирушек, благодаря его высочеству ( А. Д. Меншиков) и другим питухам, которые пили с замечательною энергиею и всячески старались напоить друг друга, многие сановники...редко приезжали домой здоровыми. Вино занимало сановников, танцы - развлекали дам..." Трагедией завершились пиры, ознаменованные свадьбой Царевны Анны Иоанновны с герцогом Курляндским Фридрихом-Вильгельмом, племянником короля Прусского: "брачная жизнь Анны Иоанновны продолжалась с небольшим два месяца. В январе 1711 года она отправилась вместе с мужем в Митаву, но 9 числа, в сорока верстах от Петербурга...молодой герцог скончался. На основании некоторых известий, он умер от непомерного потребления крепких напитков, которыми так заботливо угощал его сам Петр и все петербургские сановники" (М. И. Семевский). Каким достойным образом можно объяснить включение в программу празднования Ништадтского мира в 1721 году непристойнейшую свадьбу князя-папы, старика Бутурлина, со старухой, вдовой его предшественника и воспитателя Петра Никиты Зотова. Государь приказал обвенчать их в присутствии Двора при торжественно-шутовской обстановке в Троицком соборе Санкт-Петербурга: "Какую политическую цель можно найти в этой непристойности, как и в ящике с водкой, формат которой напоминал пьяной коллегии Евангелие?" Приводя все эти нелицеприятные примеры, в особенности изображая выходки пьяного собора историк В. О. Ключевский заключает: "Одним словом, это была неприличнейшая пародия церковной иерархии и церковного богослужения, казавшаяся набожным людям пагубой души, как бы вероотступлением, противление коему - путь к венцу мученическому...Иноземные наблюдатели готовы были видеть в этих безобразиях политическую и даже народовоспитательную тенденцию, направленную будто бы против церковной иерархии и даже самой Церкви, а также против порока пьянства...Трудно взвесить долю правды в этом взгляде но все это - скорее оправдание, чем объяснение...В пародии церковных обрядов глумились не над Церковью, даже не над церковной иерархией, как учреждением, просто срывали досаду на класс, среди которого видели много досадных людей...К большинству тогдашней иерархии был приложим укор...Серьезнее был ропот в народе, среди которого уже бродила молва о царе-антихристе". Петр I играл и иронизировал не только над церковной иерархией или церковным обрядом. Предметом шутки он делал и собственную власть. Неудивительно, что многие дурные вкусы и забавы были продолжены его наследниками Екатериной I, Петром II, Анной Иоанновной и даже Елисаветой Петровной. Неудивительно, что после Петра не церковные, но государственные, юридические и нравственные связи одна за другой порываются, и, как пишет Ключевский, "среди этого разрыва меркнет идея государства, оставляя по себе пустое слово в правительственных актах. Самодержавнейшая в мире Империя, очутившаяся без установленной династии, лишь с кое-какими безместными останками вымирающего царского дома; наследственный Престол без законного престолонаследия; государство, замкнувшееся во дворце со случайными и быстро менявшимися хозяевами". Именно так, в течении 37 лет после кончины Петра I, исполнилось шесть царствований. И все же, по словам Н. Тальберга: "Греша непристойными забавами, затрагивавшими духовный царский чины, Царь Петр был верующим и церковным. Он любил петь на клиросе и читать Апостола, в частности в воздвигнутом им Св. Троицком храме в только-что создавшемся С.-Петербурге. В 1693 г. он писал Царице Наталии Кирилловне: "изволила ты писать, что передала меня в паству Матери Божией. И такова пастыря имеючи, почто печаловать? То я бо молитвами и предстательством не точию я один, но и мир весь сохраняет Господь". Читал он в Велику Субботу перимии в Соловецком монастыре. Духовником его некоторое время был подвижник, прозорливец иеромонах Иов, основатель Голгофо-Распятского скита в Соловецкой обители. В последней иконостас в Св. Преображенском храме воздвигнут был по его повелению в 1697 г. По его же распоряжению при нем построена была в 1702 г. церковь на Заячьем острове в Соловецком монастыре. В 1694 г. Царь был застигнут сильной бурей в Белом море и молился о спасении. Судно его добралось до Унской губы. Там находился Пертоминский монастырь, возникший на месте погребения праведных иноков соловецких, Вассиана и Ионы, утонувших вблизи в 1561 или 1566 гг. Они чудесно помогали обращавшимся к их предстательству. Петр и свое спасение объяснил тем же. Он просил Архиепископа Холмогорского Афанасия об обретении их мощей, что и было исполнено. Установлено было им местное празднование. Им возобновлен был Новгородский Перекомский монастырь. Валаамская обитель, после разорения ее шведами 100 лет пребывала в запустении, восстановлена была Царем. Новую столицу он свою отдал под небесное покровительство преподобного Исаакия Далматского, в день памяти которого родился. Им перенесены были в Санкт-Петербург из Владимира мощи Благоверного великого князя Александра Невского. "А икона Успения?" с волнением спросил он, получив известие о сильном пожаре в Киево-Печерской Лавре. "Ну, так Лавра цела", с радостью воскликнул Царь, узнав, что святыня уцелела. Находившейся в часовне в Петербурге чудотворный образ Спасителя брался всегда Петром с собою в походы. Проникнуты религиозностью его приказы до и после Полтавской битвы. Им была пожертвована рака к мощам преподобного Ефрема Новоторжского. В Усть-Желтиковом монастыре, где одно время пребывал в заключении Царевич Алексей Петрович, строго покаравший его отец построил потом церковь во имя Святителя Алексия. Церковь Сампсоньевская и Пантелеймоновская в Санкт-Петербурге были воздвигнуты Петром в память победы под Полтавой и при Гангуте. Петропавловский собор в столице основан в день рождения Петра. В Воронеже в Успенском соборе, в котором Царь пел на клиросе, хранится крест Евангелие, им подаренные...Петр говорил Патриарху Адриану (1690-1700 гг.): "Священники ставятся малограмотностью; надобно их сперва научать таинствам и потом уже ставить на тот чин; для этого надобно человека и не одного...Надобно промыслить, чтоб и Православные христиане, и зловерцы - Татары, Мордва, Черемисы и другие - познали Господа и Закон Его; для того послать бы хотя несколько десятков человек в Киев в школы...Евангельское учение - вот знание Божесе, больше всего в жизни сей нужно людям". После смерти Государя Петра I, действие его законов о монашестве несколько ослабело. АННА ИОАННОВНА В царствование Императрицы Анны Иоанновны (1730-1740 гг.) они снова вошли в силу. В 1732 году произведена была полная перепись монастырей, открывшая в них много уклонений от законов, особенно относительно возрастного пострижения в монахи. Всех незаконно постриженных велено было немедленно растричь. В 1734 году вышел суровый Указ никого не постригать вновь, кроме вдовых священнослужителей и отставных солдаты, и при этом в 1737 году Императрица Анна Иоанновна принимала меры к поддержанию благочестия - священникам подтверждено подавать точные ведомости, а гражданскому начальству предписано взыскивать штраф с неисполняющих долга исповеди. Но монашество в ее правление подвергалось опустошительным разборам по политическим розыскам. Не мало претерпела Церковь и от так называемых разборов, по которым с 1703 года забирались в солдаты или в подушный оклад "лишние" священники и дети духовенства. Разборы эти повторялись в каждое царствование, но особенно они были тяжелы в правление племянницы Петра Великого Императрицы Анны Иоанновны (1730-1740 гг.). В то время с самого начала Царствования духовенство было заподозрено в ненадежности, из за заминок в разных местах с принесением присяги. Правительство, стремясь увеличить армию, в связи с многочисленными войнами, не принимало во внимание духовные потребности населения, на военную службу брали церковников и детей церковнослужителей от 15 до 40 лет, и при этом правительство, боясь представления неправильных данных о времени рождения, предоставило вербовщикам определять возраст глазомером. Брали на войну не только детей духовенства, будущих священнослужителей, но и служащих дьячков и пономарей, даже учащихся в школах. Забрано таким образом было 12000 человек. Так, государство, в угоду отдельным иноземцам, гордецам и сластолюбцам, покусилось на избранников Божиих - Церковную иерархию, денно и нощно молящихся о душах православных христиан и всем Христолюбивом воинстве. Неудивительно, что после таких нововведений Синод решился выступить в защиту духовного сословия и опустошенных церквей, прося в 1740 году Императрицу пощадить духовенство. Синод решился доложить Императрице, что монашеству грозит совершенное оскудение, что в обителях остались только старики прежнего пострижения, уже не способные выполнять послушания и службы. Синод просил всемилостивейшего указа постригать из разночинцев уволенных со всех служб, особенно учительных людей, а также крестьян, которые в монастырях к экономическим и прочим исправлениям потребны, иначе монастыри совершенно опустеют и заведебные училища останутся без учителей. Императрица, чья армия терпела поражение и отступала, указала остановить разбор. Кроме того, велено было притом смотреть, чтоб постригали только в потребном числе, без всякого излишества, для чего посылать в Синод ежегодно рапорты - в каком году из каких чинов сколько пострижено и сколько в каком монастыре церквей и монахов. Так, Синоду будет виднее, не будет ли где лишних монахов. Императрица повелела Синоду иметь прилежное старание о сочинении порядочного штата всем монастырям - какому числу монахов в каком монастыре быть, что им из доходов употреблять, а остальное употребить на госпитали, на школы, на содержание сирот. ЕЛИСАВЕТА ПЕТРОВНА При Императрице Елисавете Петровне (1741-1761 гг.) дозволено было принимать в монашество из всех состояний, только с некоторыми исключениями (возраст, свобода состояния, трехлетний искус). При Государыне разборы стали значительно легче. Они касались, главным образом, людей безграмотных, к церковной службе совсем негодных, или чем-нибудь себя опорочивших. При этом, отписываемым от духовного сословия, давалось дозволение избирать себе самим добровольно род жизни, кроме того, в правление дочери Петра положение духовенства во многом улучшилось. Ружные церкви снова получили денежную дотацию от государства. Было возстановлено славление по домам прихожан. Духовенство освобождено было от некоторых повинностей - полицейских, подводной, постойной. С 1754 года положено было продолжить надел церквей землями, что было приостановлено с XVII века! Императрица Елисавета Петровна, став Государыней Всероссийской, проявляла особую заботу о Церкви Христовой. Еще будучи Цесаревной она проявляла чисто русское благочестие, любовь к духовенству, духовным книгам, проповедям и богослужению, а также благолепию церковному. Как пишет историк Ключевский: "Послушная дочь своего духовника о. Дубянского...она строго соблюдала посты при своем Дворе, так что гастроному канцлеру А. П. Бестужеву-Рюмину только с разрешения Константинопольского Патриарха дозволено было не есть грибного". Совершала она богомолья, пешком ходила в Троицкую Лавру, соблюдала строго посты, жертвовала на церкви и монастыри, строго требовала от поданных долга исповеди. Подавая пример своим подданным, и памятуя об источнике своего богатства - милости Божией, Государыня Елисавета Петровна жила широко. Как пишет все тот же Ключевский: "Символизируя размеры и богатство своей Империи, она являлась на публичных выходах в огромных фижмах и усыпанная бриллиантами, ездила к Троице молиться во всех русских орденах, тогда существовавших". При ней Синод уничтожил запрещение - не ходить священникам из церквей в дома прихожан для совершения молебнов. Указ Синода от 6 апреля 1744 года утверждал, что "этому запрещению нет основания в правилах Церкви, а примеры древняго благочестия и желания благочестия русскаго говорят совсем другое". Эти указом отменен и указ Екатерины I от 1726 года, воспрещавший священникам входить в дома прихожан для славления в другое время, кроме праздника Рождества Христова. Императрицей было предписано священникам сие действие, дабы в домах поселян Святые иконы содержались в чистоте, а в храмах возобновлялись иконостасы. В 1747 году Елисавета Петровна побывала в Тихвинском Богородице-Успенском монастыре. Благочестивая государыня издала ряд повелений для возстановления пошатнувшегося в правление Петра I Православия, над которым особенно насмехались протестанты. В то время многие попали под их влияние, начали пренебрегать обрядами, постами, с пренебрежением относились к духовенству, не почитали должно икон. По требованию Елисаветы Петровны, полагалось благоговейное стояние в церквах, исполнение долга исповеди и причащения, приличное содержание церквей и святых икон, усиление духовной цензуры и мер против отступничества от Православия. Так, при Императрице Елисавете в 1743 году родители штрафовались за необучение детей кахитизу. В знании его испытывались работники, определявшиеся на службу. Пока не были заведены по всем епархиям училища, готовящихся к ученым степеням обучали вере и благочестию в домах епископов, требуя при том свидетельства прихожан об их безпорочной жизни. Все эти меры помогли ввести позднее, в правление Императора Александра I, в общеобразовательные школы Закон Божий. В том же 1743 году ею было запрещено духовным лицам обязываться в судебных местах откупами, заниматься торгом и отдавать деньги в рост. При Императрице Елисавете предписано было употреблять кошельковые и свечные деньги для бедных и училищ, с предоставления епископам права распоряжаться остатками годового дохода по усмотрению предметов нужды. Императрица торопила Синод с печатанием исправленной и переведенной на славянский язык Библией. Сие дело было поручено еще Петром I в 1712 году. В 1744 году его дочь - Императрица Елисавета заставляла членов Синода собираться для чтения исправлений Библии каждый день, даже в Великий пост. Главным характером новой исправленной Библии служило близость ее к греческому тексту (не принята к изданию 4-я книга Маккавейская). Дело исправления требовало трудов тяжелых, средств обширных и знания многостороннего. Все это свершилось в правление дочери Петра I. Библия напечатанная 18 декабря 1751 года переиздана за надобностью в ней обширной в 1756-1757 и 1759 годах. В воспоминаниях о той эпохе, как пишет историк В. О. Ключевский, "только царствование Императрицы Елисаветы осталось светлою полосой благодаря памяти ее отца, ее добросердечию и набожности и некоторым полезным законам. Ее любили в память отца при жизни и гораздо более жалели о ней по смерти - печальная услуга, оказанная ее памяти племянником-преемником (Петр III)". С 1700 года до введения в 1764 году штатов монастырских, из 1200 монастырей прежнего времени 175 было закрыто и до 47 открыто новых. В 1762 году, до разрушительного Указа Екатерины II, во всех епархиях (исключая Малороссию и Белоруссию) состояло 732 мужских обители и 222 девичьих. ПАВЕЛ I ПЕТРОВИЧ Император Павел I (1796-1800 гг.) заботливо относился к православному духовенству. Он выражал желание, чтобы священство имело более "соответственны важности сана своего образ и состояние". Вследствие чего принимались в его царствование меры к улучшению быта белого духовенства. Ревновал Государь о просвещении духовенства, при нем были учреждены духовные академии в Санкт-Петербурге и Казани. Духовные лица получали государственные награды и вновь учрежден был для них наградной наперстный крест. При Павле I Синод сделал представление об избавлении священников и дьяконов от кнута, и Император утвердил таковое, но оно не было приведено в исполнение. Он же в 1797 и 1799 годах по годовым государственным сметам, увеличил против прежнего вдвое штатные оклады из казны на духовное ведомство. казенная выдача таким образом достигла почти 1 000000 рублей. В 1797 году были удвоены участки земли для архиерейских домов. Дополнительно были отведены Архиереям и монастырям мельницы, рыбные ловли и другие угодья. Впервые были узаконены мер для обезпечения вдов и сирот духовенства. БЛАГОДЕТЕЛИ ОБИТЕЛИ Обитель уже не имела такого общественно-политического значения, как это было в эпоху становления Русского централизованного православного государства в XVI столетии. Однако, поток паломников к образу Тихвинской Божией Матери никогда не иссякал. Монастырь не оставался и без внимания высочайших особ. Российские Самодержцы и члены их семей неоднократно по великим и малым праздникам приезжали на поклонение и щедро одаривали его вкладами. Здесь бывали и молились государи и императоры. История посещения Государем Петром I Тихвинской обители тесно связана с именем графа, фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева (1652-1719 гг.). Происходивший из славной семьи, первый граф Российской империи Б. П. Шереметев (1706 г.) был ближайшим сподвижником Царя Петра, очень ценившего его за прямоту, честность и рвение полководца. По словам историка Ключевского: "Никого из своих сотрудников не уважал он больше...встречал и провожал его, по выражению очевидца, не как подданного, а как героя; но и тот нес на бе всю тяжесть служебного долга". Государем он был возведен в звание генерал-фельдмаршала. Верующий и церковный Шереметев очень почитал икону Тихвинской Божией Матери. Когда после неудач в Курляндии в битве при Гемауертгофе и при Головчине, Царь в 1709 году 26 июня вознамерился дать генеральное сражение шведам под Полтавой, Шереметев упросил государя отложить битву на один день, чтобы был почтен должным образом падающий на этот день праздник сей чудотворной Иконы. Государь исполнил просьбу - сражение состоялось на следующий день 27 июня. В Полтавской битве Борис Петрович командовал центром русских войск. После победы над Карлом XII, при посещении Царем полтавского имения Шереметева Борисовки, последний объявил монарху об обете данном им перед битвой - основать в имении девическую обитель в честь чудотворной Тихвинской иконы. Государь одобрил намерение фельдмаршала и сам избрал место для построения монастыря. Петр повелел сделать большой деревянный крест, собственноручно водрузил его на вершине, назначая там место для церкви во имя любимого им праздника - Преображения Господня. Это и было потом исполнено. Главная же церковь была устроена в честь Тихвинской иконы Божией Матери. Шереметевым был составлен "Завет", коим определялось внутреннее устроение обители, о которой он так много заботился, завещав это и своему наследнику. Граф Борис Петрович Шереметев славился своей широкой благотворительностью, много жертвовал он и Тихвинской обители. Он горько жаловался, что Петр I лично ему не пишет и не исполняет его просьбы. Будучи горячим приверженцем западных реформ, он не только не отступил от Православия, но и проявил, рискуя своей честью, именем, даже жизнью, великую христианскую добродетель - милосердие. Граф Шереметев не только при жизни Царевича Алексея Петровича (1690-1718 гг.) симпатизировал ему, но и не участвовал в суде над ним - из 127 подписей под смертным приговором Царевичу его, графа подписи нет. О не участии в суде, и по свидетельству современников, граф сказал, что он "рожден служить своему государству, а не кровь его судить". Видимо, это было последнее испытание, выпавшее на долю сподвижника Петра I - на следующий год после трагической кончины Цесаревича, Господь призвал и его душу. Борис Петрович Шереметев представился в 1719 году и, по распоряжению Царя Петра I, против воли своей, был погребен не в Киево-Печерской Лавре, а в Лазаревской церкви Александро-Невской лавры. Петр Алексеевич здесь не уступил и оставил сподвижника рядом с собою. Вспомнив раз о покойном Шереметеве, Петр, как пишет Ключевский, вздохнув, с грустным предчувствием сказал окружающим: "Нет уже Бориса Петровича, скоро не будет и нас; но его храбрость и верная служба не умрут и всегда будут памятны в России". Незадолго до собствственной смерти Государь Император мечтал соорудить памятники своим военным подвижникам, о которых он говорил: "Сии мужи верностью и заслугами вечные в России монументы". Среди имен их - граф Борис Петрович Шереметев. Попечение о монастыре исполняли сподвижники и потомки благодетеля; - Николай Петрович Шереметев (1751-1809 гг.), граф, обер-гофмаршал, действительны тайный советник, сенатор. Основатель странноприимного дома в Москве (ныне здание Московского городского института им. Н. Ф. Склифосовского). С 1803 года пред чудотворной Тихвинской иконою висела золотая лампада, ценою около 12 000 рублей серебром - драгоценное приношение обители от Николая Петровича и семьи графов Шереметевых. Помогал обители и Дмитрий Николаевич Шереметев (1803-1871 гг.). граф, гофмейстер, попечитель московского странноприимного дома, коллекционер, меценат и благотворитель. В 1798 году находился в обители Император Павел I Петрович (1796-1801 гг.), который сам перенес чудотворную икону на настоящее место (в Успенский собор). Были здесь Императоры Александр I и Александр II. В 1809 году Великая Княгиня Екатерина Павловна, сестра Императора Александра I, с супругом своим, приложила к иконе превосходный бразильский топаз и дорогие бриллианты; ею же тогда были привезены от Императрицы Марии Феодоровны (1759-1828 гг.), второй Августейшей супруги Императора Павла I, бриллианты и голубой сапфир в 80 карат. И таких даров было великое множество! С учреждением в 1764 году Духовных штатов, Священный Синод возвел обитель сначала во второй, а затем и в высший - I класс, к которому относились самые почитаемые и богатые духовными традициями монастыри, имеющие к тому же и особо ценные дары; иконы, предметы утвари, военные регалии государственного значения. СВЯТАЯ ОБИТЕЛЬ В жизни города Тихвина обитель всегда имела особое и очень большое значение в делах просвещения и благотворительности. В начале XVIII века при Богородице-Успенском монастыре была открыта богадельня для бедных и усечных людей, просуществовавшая вплоть до закрытия монастыря богоборческой властью. Под сенью монастыря в 1721 году была открыта и первая в Тихвине школа, в которой преподавали Закон Божий, Церковный Устав, славяно-русский и греческие языки, риторику и пиитику. На протяжении столетия школа неоднократно закрывалась, но затем возобновлялась вновь. А в 1803 году по прошению Архимандрита Герасима Князева в монастыре открылось Духовное училище. Позднее, в конце XIX века, после восстановления самостоятельности Новгородской епархии, на монастырской земле возвели трехэтажное здание Тихвинского духовного училища. В обители была и своя библиотека, в которой до революции насчитывалось более 2000 томов книг духовного содержания. Развивалось ювелирное дело, продолжалось строительство. Всего в обители к началу XX века действовало 8 храмов! В Большом Богородице-Успенском монастыре Тихвина, кроме явленной иконы, особенно почиталось изображение Пресвятой Богородицы со Спасителем, написанное на западной стене надвратной башни, построенной в 1669 году. В правление Императрицы Екатерины II в 1791 году, на верхнем ярусе каменной башни "Введенские ворота" была устроена надвратная церковь во имя чудотворной Тихвинской Иконы Божией Матери. К настенной иконе вела открытая деревянная лестница-крыльцо. В середине XIX века, после одного из исцелений перед этой иконой, на этом месте в 1860-1865 годах по проекту архитектора Н. Л. Бенуа была построена обширная каменная часовня "Крылечко". На ее освящение в октябре 1863 года в Тихвин прибыл митрополит Санкт-Петербургский и Новгородский Исидор (Никольский). К часовне в праздники и посты не иссякал поток паломников со всей России . Посему она не запиралась даже на ночью, чтобы богомольцы всегда имели доступ к чудотворной настенной иконе. В этой церкви находились замечательные по своей древности иконы Святителя Николая и Нерукотворного Спаса. К обители от Спасо-Преображенского собора вела Богородицкая улица, завершалась она Богородицким мостом. Перед ним справа находилась часовня в честь иконы Божией Матери "Споручница грешных". Есть предположение, что часовня была возведена тихвинцем Яковом Агапитовым между 1679 и 1687 годами. В 1688 году она первоначально была расписана иконописцем Земским. В 1866 году часовню с трех сторон расписал художник Елисеев и сделал это так искусно, что люди приходили специально посмотреть дивную живопись. Здесь, возле часовни и Парадных ворот, собирался народ на крестные ходы, чтобы, затаив дыхание, войти в святая святых - Дом Богоматери. Построенные в конце XVIII века, Парадны ворота были украшены чугунной решеткой художественного литья. Она была снята с ограды Аничкова дворца и отправлена в Тихвин по приказу Государя Императора Павла I. ОБИТЕЛЬ И АРМИЯ Монастыри, в меру своих возможностей, никогда не переставали помогать армии и пострадавшим от войн бедным и искалеченным. Война со Швецией, длившаяся 21 год (1700-1721 гг.), повлекла за собой большое количество раненых и изувеченных. Вследствие этого, император Петр I указал монастырям открыть у себя госпиталя. Законом предписывалось: "Иноки должны принимать в монастыри больных солдат, или уволенных от службы и неспособных к рабте, а равно и других бедных; для них должны быть выстроенны больницы". Коллегия экономии следила за исполнением этого указа. С 1721 года было установлено чтобы и при приходских церквах были заведены богадельни. При Императоре Павле I (1796-1801 гг.) было выделено в особое ведомство военное духовенство. В прежнее время оно находилось в подчинении епархиальных начальств по местам расположения полков. Только в военное время оно поступало под ведение особых обер-священников, учрежденных уставами Петра I воинским (1716 г.) и морским (1720 г.). При Императоре Павле I в 1800 году учреждена была должность постоянного обер-священника, который, вплоть до октябрьского переворота, и был поставлен во главе всего духовенства армии и флота. В XIX веке во время многочисленных военных кампаний монастырь, как и многие обители России, участвовал в благотворительных фондах, какие оказывали армии и флоту, а также раненым и семьям погибших большую помощь. Но главное - братия монастыря денно и нощно молилась о даровании побед русскому оружию. Так, в 1812 году обитель благословила уменьшенным списком с чудотворной Тихвинской иконы Божией Матери ополчение, отправляющееся на войну с Наполеоном. Эта икона, называвшаяся "Ополченной", принимала позднее участие и в Крымскую войну, в севастопольских событиях, и потому стала почитаться всей Русской армией как воинская святыня. В XIX веке тихвинские иеромонахи окормляли Российский Императорский флот. Известен духовный подвиг иеромонаха Кирилла, который 28 и 29 июля 1855 года во время бомбардировки неприятельским флотом крепости Свеабы, на корабле "Иезеркиль" служил молебны на палубе корабля даже во время самой сильной перестрелки, чем воодушевлял своим примером матросов. До разграбления и осквернения монастыря богоборческой властью ежегодно тысяча народа стекалось в город Тихвин на поклонение святой чудотворной иконе, с которой в течении года 24 раза совершался крестный ход по окружным селениям монастыря. Кроме этой святой иконы, в обители особо почитались образ Нерукотворного Спаса, древнего письма, и древний образ Святителя Николая. Ежегодно 26 июня (9 июля), в память явления святой иконы Тихвинской, а также в третий день Светлой Пасхи и в день Успения Пресвятой Богородицы 15 августа (28) из всех городских церквей в монастыре и вокруг него совершался многотысячный Крестный ход. РАЗОРЕНИЕ МОНАСТЫРЯ В кровавом XX веке Большой Богородице-Успенский мужской общежительный монастырь разделил ужасную участь многих русских обителей и храмов. В первые годы новой безбожной власти монастырская община была преобразована в трудовую артель. С 1919 года неоднократно проводились акции по национализации монастырских ценностей. Тихвинский Успенский монастырь оказал весомую помощь голодающим, как только открылись масштабы засухи 1921 года. Уже к 15 августа 1921 года обитель пожертвовала пострадавшим от неурожая 1 миллион рублей, а в октябре того же года от Архимандрита Антония (Демянского) поступило церковного сбора сумму 416 168 рублей. Весной 1922 года о. Антоний подписал воззвание к верующим, призвав их отдавать церковные ценности на борьбу с голодом "без пререкания, с любовию и скоростью" и сам подал пример такого отношения во вверенном ему монастыре. Однако и это не остановило врагов Православия - в том же 1922 году была изъята драгоценная риза святой чудотворной Тихвинской иконы, стоимость украшений которой в 1913 году оценивалась до 70 тысяч рублей серебром. Кроме того, обновленцы с 1923 года отторгли от Новгородской епархии ряд уездов включая Тихвинский. Архимандрит Антоний публично заявил о своем несогласии с этим беззаконием. Так благодаря ревности о. Антония, обновленчество в Тихвине пошло на убыль. Его труды высоко оценил управляющий новгородской епархией Епископ Крестецкий Серафим (Велицкий), по его представлению 11 ноября 1923 года Св. Патриарх Тихон хиротонисал о. Антония во епископа Тихвинского. Владыка управлял викариатством около трех лет. В 1926 году Тихвинское викариатство надолго, до 8 октября 1965 года, прекратило свое существование. Главный монастырский храм - Успенский собор - был закрыт в 1936 году. Большой террор 1937-1938 годов обратил многие области России в церковную пустыню - в Тихвинском края все храмы были закрыты, осквернены и разграблены. Точна дата закрытия монастыря пока неизвестна. В 1924 году община во главе с последним настоятелем монастыря Антонием Демянским еще существовала. В ноябре 1941 года немецкие войска вошли в Тихвин, но уже через месяц город освободили советские части. Однако, чудотворная икона Божией Матери Тихвинской была найдена в заброшенном Успенском соборе и вместе со многими другими ценностями монастыря была вывезена немецкой экономической командой "Герлиц" во Псков. Весной 1942 года духовенство Псковской духовной миссии добилось передачи святыни. 22 марта 1942 года Крестным ходом в сопровождении тысяч псковичей, Тихвинская икона Богородицы была торжественно перенесена в Свято-Троицкий собор. Под его сводами она и пребывала почти два года. В начале 1944 года при приближении фронта к Пскову, икона была эвакуирована в Ригу. В США ее переправил, рискуя жизнью, православный епископ, латыш Иоанн (Гарклав; 1898 - 1982 гг.). Четыре года пришлось скитаться ему в Германии по лагерям беженцев, прежде чем в 1949 году владыке разрешили выехать в Чикаго, где икона пребывает и сегодня в Свято-Троицком соборе Русской Православной Церкви за границей. Сейчас святыня находится в доверительном управлении духовного сына владыки о. Сергия Гарклава. Только он может принять решение о возвращении иконы Успенскому монастырю. Умирая, Епископ Иоанн (Гарклав) оставил завещание, согласно которому возвращение святыни возможно только при условии полного возрождения монастыря. Однако далеко не все постройки монастыря возвращены братии, а то что передано находится в прискорбном состоянии и требует капитального ремонта. И все это стало возможно потому, что в послевоенные годы монастырские корпуса стали использоваться под жилье для оставшихся без крова горожан. В них же располагались небольшие производства. Многие здания обители получили разрушения. В СССР получить санкцию властей на открытие православного храма было почти невозможно. Тихвинцы 8 раз подавали заявление о регистрации в городе религиозной общины, прежде чем государство уступило. Это произошло в октябре 1944 года. В безплатное пользование приход получил монастырскую часовню "Крылечко" с надвратной башней. В башне вновь освятили престол Тихвинской иконы, и этот храм, где молящимся не был виден даже иконостас (он отделен от основного помещения стеной с двумя проходами в углах) до 1989 года оставался единственным оплотом Православия на всей территории города и района. Трудно представить, как в храме - "крылечке" совершались архиерейские богослужения. Но так было. В 1989 году в Престольный праздник 9 июля, была устроена резная золоченная рама для чудотворной настенной иконы. В том же году верующим наконец-то передали просторный храм Знамения - один из двух приходских храмов дореволюционного Тихвина. И все же полностью уничтоженным оказалось монастырское кладбище, располагавшееся вокруг собора и на папертях. Сегодня на этой территории заасфальтированное футбольное поле - мини-стадион, на котором до сих пор "проводятся мероприятия". А ведь на территории обители были похоронены многие иноки и настоятели монастыря, а также выдающиеся люди того времени; князь Симеон Прозоровский, защищавший обитель от шведов; князь Иван Иванович Шуйский; принц Иоанн Антонович Ульрих; русский историк Я. И. Бередников; А. П. Римский-Корсаков и исследователь тихвинской старины И. П. Мордвинов. Полностью уничтожена монастырская гостиница, о которой в середине прошлого века один из паломников писал: "Четыре подъезда, каждый с двумя дверями, вводят восемь отделений: прихожая с кухонькою и две комнаты в два и три окна составляют помещение, в котором могут удобно расположиться богомольцы. Кельи эти летом и в посты безвыездно заняты. только по временам соседи ваши сменяются, но они всегда есть,- одни уезжают, другие занимают их место. Вы найдете здесь кровать с тюфяком, древний диван, несколько стульев, стол. Более ничего не нужно, если вы приехали молиться. добрый госнинник и помощник его снабдят вас самоваром, простою пищею от трапезы братской, квасом или безподобною ключевой водой...А проходящие рядом горожане-промышленники каждое утро принесут свежий хлеб, прекрасные сайки и крендели, иногда же пироги, грибы, яйца, молоко, зелень, ягоды - смотря по времени года, и мелкую рыбу". Ныне этой гостиницы, размещавшейся в западной стене монастыря больше нет. Но и в середине XIX века она не могла вместить всех желающих там остановиться, посему была построена другая, так она выглядела 150 лет назад: "На холме, саженях в 70 от гостиных келий, за частоколом, окружающим огромный огород, построенный архимандритом Самуилом, обширный каменный корпус о двух воротах. К нему примыкает четырехугольный двор, заключающий в себе конюшни, сараи и службы, выстроенные покойным архимандритом Илларионом". Теперь в этом здании тюрьма... Были варварски уничтожены восточная и северная стены монастыря. Их взорвали вначале 1930-х годов, намереваясь употребить кирпич на строительстве домов в соседнем городе Бокситогорске. Но стены развалились на глыбы, и никакими силами кирпичи друг от друга было не отделить - монахи строили на века! Поэтому эти глыбы свезли на строящуюся дорогу Тихвин-Бокситогорск, употребив для подсыпки низменных мест. Ничего не осталось от росписи Святых монастырских врат - изображения Святых и золотые вязи уничтожены. Малую арку Святых ворот еще в XIX веке заложили с восточной стороны кирпичом, с западной сделали дверь и устроили здесь монастырскую лавку. До 1960-х годов это помещение использовалось как магазин. В церкви Вознесения Христова, перегороженной под квартиры, долгое время жили люди. В 50-60-годах XX века почти все помещения Богородице-Успенского монастыря использовались под квартиры. В ряде церквей располагались цеха мелких предприятий. Ныне церковь Вознесения Христова представляет собою печальное зрелище. Из всех строений монастыря, она находится в самом плачевном состоянии. Исчезла чугунные ворота Парадных ворот монастыря. За счет утраченных деталей - креста и икон они значительно упростились. В убогое состояние приведена часовня - долгое время в ней продавали керосин. Строя новый мост через Тихвинку, новая власть сделала к нему насыпь, ликвидировав и вход в монастырь, и одну из самых красивейших площадей города. Так было утрачено значение Парадных ворот. Ничего не осталось от ведущей из города в монастырь великолепной березовой аллеи, переходящей в самом монастыре в липовую. Но есть вера и надежда на милость Божию, по которой мы надеемся монастырь будет возрожден во всей своей красе. В 1960-е годы началась частичная реставрация монастыря, были восстановлены многие здания. С 1968 года в некоторых из них еще находятся экспозиции историко-мемориального архитектурно-художественного комплекса Большого Успенского монастыря. Экскурсантам сегодня, в будние дни с 10 до 18 часов, демонстрируют 4 выставки: о городе Тихвине в XIX веке, о Тихвинской чудотворной иконе, об истории Успенского собора и казенных келиях монастыря. ВТОРОЕ РОЖДЕНИЕ Только с 1993 года появилась законная возможность вернуть обитель ее исконным владельцам - братии монастыря. По распоряжению президента Российской Федерации "О передаче религиозным организациям культовых зданий и иного имущества" принято решение о постепенном восстановлении Тихвинского Успенского монастыря как действующей обители. Кроме того мирская комиссия с длинным названием "рассмотрела вопрос" и передала весь ансамбль монастыря "на баланс" Санкт-Петербургской епархии Летом 1995 года по милости Божией, усилиями насельников Богородице-Успенский мужской монастырь возобновил свою деятельность. В конце 1996 года в Санкт-Петербурге был основан фонд Тихвинской иконы Божией Матери, цель которого - возвращение явленной чудотворной иконы из Чикаго в Россию. Вице-президентом фонда стал епископ Тихвинский Константин. Тихвинский Большой Богородице-Успенский монастырь вновь вошел в число действующих обителей России. 9 июля 1997 года православные тихвинцы и паломники из всех уголков России впервые за долгие десятилетия имели возможность молиться за митрополичьей службой в историческом Успенском соборе. До осени 1998 года игуменом обители был о. Александр. Ныне - о. Евсевий. Ныне действует только один храм - церковь "Крылечко", где пребывает и теперь настенная Тихвинская икона Пресвятой Богородицы. Службы проходят ежедневно по монастырскому уставу. Успенский собор открыт каждый день, но особенно благодатны богослужений на престольный праздник - 26 июня (9 июля) в день Тихвинской иконы Божией Матери. Уже несколько лет в этот великий праздник - день города, в Тихвин пребывает множество паломников, и совершатся Крестный ход из стен Успенского собора вокруг всего монастыря. Второй Крестный ход в тот же день идет от стен Спасо-Преображенского собора и Соборной площади в сторону монастыря. Все жаждующие любви и праздника великого с радостью встречаются на площади перед Успенским собором. Трудами братии, дарителей и благоустроителей Большой Богородице-Успенский монастырь возрождается. Да исполнится воля твоя, Господи! 2003 г. |
||||
| СООБЩЕНИЯ |
| ЗВУКОЗАПИСИ |
|
"Последнее Воскресение" (MP3)
Святая Зарубежная Русь (МР3) "Духовные песни" (МР3)  |
| ПОСЕТИТЕ |
|
Официальный сайт Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле
Официальный сайт русского церковного зарубежья Сайт Свято-Троицкой Духовной семинарии в Джорданвилле Ссылки
Часть публикаций "Русского инока" сохраняет элементы дореволюционной орфографии. |
Русскiй Инокъ (На главную)
Все права защищены и охраняются законом
Copyright © The Russian Inok (USA). All rights reserved.